Стужа - [63]
Через несколько минут (а может, и много позже) капитан сказал:
— Сегодня иной расклад. Должен уцелеть хоть один офицер, в данных обстоятельствах — я. По характеру боя почти никаких шансов добраться до ветряка живым. Эти шансы, хоть и ничтожные, только за мной. И я туда пройду!
И в это мгновение они услышали одинокий и очень явственный собачий взвизг.
Глеб заерзал, сжал автомат.
Несколько минут, может быть и больше, висела глубокая тишина (она показалась куда более глубокой — неземная, звенящая тишина). Потом внезапно вспыхнули ракета, другая и уже целый ворох. И понеслись вопли, похожие на стоны. Через какие-то мгновения это уже был один протяжный жуткий вой: «А-а-а!..» — но теперь уже в непроглядном мраке. Глеб задрожал, встал, опять опустился на колени.
— Душат, порют штыками и финками, — коротко, на выходе, проговорил капитан.
Минут через десять он распрямился — и так стремительно! Увидев у него в руке пистолет, Глеб рванул на изготовку свой ППШ и побежал вперед. Все, что угодно, только не отстать.
«Бум! Бум! Бум!» — услышал Глеб выстрелы. Они показались игрушечными, ненастоящими.
Глеб догнал капитана. Тот таскал за шиворот солдат и кричал:
— В «батю»?! Сука! В своего?!..
Ничего не понимая, Глеб закрутился вокруг, то тыкая в дюжего солдата автоматом, то дергая за полы полушубка.
— «Батя»! «Батя»! Я с мельницы! Посыльной! «Гжатск» я, «Гжатск»! Лейтенант велел передать: поклали немцев! А ты навстречу! Думал, фриц! Не стреляй, не по умыслу! За что?! Будь человеком, «батя»! «Гжатск» ведь я! Афиногенов моя фамилия! Ну тот, из Рязани! Майору рыло начистил!
— Растяпа! — Капитан оттолкнул солдата. — Что ты, блядь, дрожишь, как овечий хвост! Встать!
— Замполита наповал! Лейтенант Фокин просит… — перечислял солдат с колен.
— Встать!
— Лейтенант просит…
— Пошел! — крикнул капитан и, сбычась, наставив голову вперед, побежал, яростно вбивая ноги в снежную мокреть и громко, с надсадом дыша.
Увязая, они бежали по песку, покрытому снегом, потом — по дюнам, спотыкались, падали. Всякий раз, прежде чем подняться, капитан чутко озирался, щеря рот и держа правую руку с пистолетом наизготове. Глеб помимо воли повторял его: так же озирался и водил автоматом, готовый в любой миг нажать на спуск и сорваться в истошный вопль.
Совсем близко выстрелили, еще и еще. И зачастили автоматные очереди.
«Фью! Фью! Дзинь!» — запели пули.
Капитан выругался и повернул точно на выстрелы.
— Бляди! — кричал капитан.
Глебу показалось, что они набегают на выстрелы. Он съежился, опять-таки помимо воли, стараясь сделаться поменьше — как можно поменьше. Ему мерещилось, все выстрелы — и одиночные, и очереди, — а после и взрывы гранат — целят в них, а точнее, в него, Глеба Чистова!
Солдат вильнул в сторону.
— Стой, сука!
Солдат съежился:
— Стреляют ведь, «батя!»
— Убью! — внадсад закричал капитан и ударил солдата рукояткой пистолета по шее. — Убью, сука!
И они снова побежали. И Глеб напряженно выискивал немцев, в то же время ни на мгновение не упуская из виду капитана и стараясь бежать бок о бок. Ему казалось — это надежнее, это почти наверняка убережет от пули и вообще защитит. Все что угодно, лишь бы не отстать! При всей поглощенности боем Глеб не мог не отметить удивительных перемен в капитане. Тот стал каким-то жилистым, изворотливым и пружинящим.
— Бляди! — выкрикивал капитан, расшибая криком визг и грохот боя впереди, все злобное сплетение звуков, от которых Глеба стало трясти.
— Растяпы, растяпы! — орал капитан. — Поклали, да не всех! Бункер проглядели…
Внезапно и густо надвинулись сосны.
Екнув, Глеб скатился в воронку. Упал удачно, но потерял автомат. Нашел ощупью, выкарабкался и один побежал на шум, озираясь, шарахаясь от навороченных артиллерийским огнем деревьев и каких-то пугающих и непонятных в темноте предметов. Страх от всего этого отозвался оцепенением и какой-то неправдоподобной замедленностью звуков и движений, а после и отстраненностью — будто все это происходит не с ним, Глебом Чистовым, а он лишь невольный свидетель всей этой дикой и лишенной смысла истории.
Темнота была уже не полной — с едва заметной синью.
Он натыкался на трупы, а может быть, и на еще живых людей. И снова шарахался, цепенея.
«Когда меня убьют?» — думал Глеб, но теперь без давешнего ужаса и опять словно не о себе, а о постороннем человеке. Однако смерть не наступала. И вскоре он почти перестал думать о ней, захваченный событиями, чуткий лишь к звукам боя, своим ощущениям и положению указательного пальца на спусковой скобе.
Сосны расступились, остались позади, и он разглядел капитана с дюжим солдатом-посыльным. Глеб догнал и пошел рядом, бормоча совсем по-штатски:
— Извините, я отстал. Там ямы.
И тут смутной громадой четче и четче стал вырисовываться ветряк и груды кирпичей на месте хозяйского дома и коробки подбитых танков. Как же близко они подошли — почти таранили мельницу! — отметил в сознании Глеб.
Повсюду судорожно суетились люди — все в знакомых коротких полушубках. Сейчас они казались родными, эти полушубки. Добивали какого-то человека в лохмотьях. И он кричал с мольбой, смертно, по-звериному завывая. Темно, кургузо навис над ним полушубок — и блеснуло лезвие финки. Человек затих, поскребывая обнажившуюся землю скрюченными пальцами.
Обладатель титула «Самый сильный человек планеты», знаменитый атлет Юрий Власов рассказывает в своей повести о личном опыте преодоления жизненных невзгод, способности противостоять недомоганиями и болезням, умению поверить в себя и свои силы путём физических тренировок и самовнушения. Этот потрясающий дневник наглядно доказывает правоту автора («Жизнь — это всегда акт воли!», «Без преодоления себя ничего не добьёшься!») и протягивает руку помощи каждому, кто попал в сложные жизненные обстоятельства, но не желает сдаваться.© бушмен.
Народный университетПедагогический факультет№ 4 1989Бывший чемпион мира по тяжелой атлетике Ю.П.Власов рассказывает о значении физической культуры и спорта, как одного из оздоровительных средств, об отличиях большого спорта от обычного, о взаимоотношениях большого спорта с обществом, о допингах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор, используя новые и малоизвестные документальные материалы, дает свою оригинальную трактовку исторического развития царской России, революционных событий 1917 г., довольно полно освещает судьбы бывших вождей «белого движения» (М. В. Алексеева, П. Н. Врангеля, А. И. Деникина, Л. Г. Корнилова и др.). Представляя собой самостоятельное художественно-публицистическое произведение, книга завершает развитие событий и людских судеб, описываемых в вышедших ранее книгах Ю. П. Власова «Огненный Крест. «Женевский счет» и «Огненный Крест.
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.