Ступени сознания, или Путь к успеху - [66]

Расскажу анекдот. Въезжает старый Запорожец на светофоре прямо в бампер стоящему впереди Мерседесу. Из Мерседеса выходит прилично одетый мужчина: «Мужик, ты что?» – обращается он к сидящему в Запорожце худому интеллигенту в очках. «Знаешь, сколько эта машина стоит? Всю жизнь будешь рассчитываться!»

– Ой, извините меня, прошу вас! – оправдывается тот. – Денег нет, зарплату не платят, четверо детей голодают!

Подумал владелец Мерседеса – что с него взять – и отпустил очкарика. А на следующем перекрестке только остановился на красный свет – тот же Запорожец опять в него сзади – ба-бах!

– Ты чего, сдурел! – кричит владелец Мерседеса. – Смерти ищешь!

– Ой, – причитает тот, – извините! Езжу редко, бензин дорогой, практики нет!

Отпустил его владелец иномарки и в этот раз.

На следующем светофоре, как вы уже поняли, та же ситуация – снова Запорожец Мерседесу в бампер въезжает. Владелец Мерседеса уже и из машины не выходит, только в окно выглянул и назад обернулся.

А там ему уже очкарик из Запорожца с улыбочкой в окошко машет:

– Свои!

Манипулятор всегда играет на противоречивых чувствах другого, в то время как эффективно противостоящий манипуляции всегда целостен. Владелец мерседеса может без угрызений совести обратиться в суд – а может и хладнокровно терпеть, понимая, что он все равно никогда не будет отбирать последнее у бедного человека. Сказать, стал ли он жертвой манипуляции или нет, возможно только поняв, что он чувствует и следует ли он тому, что его чувства ему подсказывают. Целостный человек идет за своим пониманием жизни, в то время, как живущий по господствующим в обществе стереотипам почти всегда подавляет свои желания и потому попадает в новые манипуляции.

Если владелец мерседеса задыхается от бессильной ярости; если он чувствует себя униженным; если он готов растерзать виновника аварий, но не делает этого – значит, он пал жертвой манипуляции. Это может показаться абсурдным, однако произошло это только потому что он первый начал искать власти над владельцем Запорожца – ведь прощая его, он рассчитывал, что тот не будет больше въезжать в его машину! Мы не всегда властны воспрепятствовать кому бы то ни было вредить чужое имущество, посягать на чужое время или жизненное пространство – тем более, если слабое место его хозяина найдено и можно не опасаться встречных действий. И потому, пожалев неумеху, богатей сам дал ему власть над собой.

В поисках власти над другим человеком наше сознание вкладывает слишком много энергии в его жизненную территорию и ослабляет свою, становясь уязвимым для встречных манипуляций. Манипулируя, мы заболеваем опасной для психологического здоровья болезнью – децентрированием сознания. В результате привычки к децентрированию наше внимание становится хронически прикованным к действиям другого человека и к тому, что он от нас хочет, в ущерб пониманию того, чего хотим мы сами – и вот что из этого происходит.

Часто, когда нас подводят (например, одалживая у нас деньги и не отдавая их), мы возмущаемся, осуждая несостоятельных должников – ну почему эти люди не такие, как мы? Мы вот и помочь можем – а они даже не желают просто оставаться порядочными и выполнять свои обещания.

При этом мы почему-то не видим, что выдавливая из кого-то обещание соответствовать нашим требованиям в будущем (или легковерно рассчитывая на то, что так и произойдет), мы инициируем манипуляцию. Из страха быть плохими мы перекладываем на другого ответственность за происходящее (он обещает, что отдаст – значит отдаст), затем из жалости помогаем ему (проблема у человека – не дашь, обидится) и, в конце концов, из агрессивности взываем к его чувству вины, если он свои обещания нарушил (вот ведь жулик, а!? И не отдал же…).

Взять обещание нелишне – однако не забудем посмотреть на ситуацию и со своей территории. Ведь это мы решили иметь дело с этим человеком; это мы захотели поверить в то, что он не подведет. Иными словами, мы сами дали ему право властвовать над нашими деньгами, потому что мы считали, что властвуем над его мыслями и поступками. Кстати, тем, кто отдает себе отчет о возможном невозврате денег, чаще всего возвращают – в худшем случае, они не рассматривают невозвращенное, как потерю. А то и вовсе с самого начала не дают в долг.

Когда бы мы ни были втянуты в манипуляцию, это всегда означает, что, сознательно или бессознательно, мы начали искать власти над проявлениями других людей или же убедили себя в том, что эту власть мы уже имеем – слишком сильно рассчитывая на определенное поведение другого человека, мы всегда получаем непредсказуемый ответ.

С подачи американского психолога Карпмана, манипуляция называется Драматическим Треугольником, поскольку всегда сводится к трехактной драме, где каждый из участников поочередно играет одну из трех ролей: Жертвы, Преследователя и Спасателя, всегда оставляя другому участнику незанятую роль и меняясь с ним ролями от акта к акту. Одной из особенностей этой игры является то, что один из ее участников обязательно должен быть Жертвой.

Неотъемлемым свойством Жертвы является зависимость, боязнь самопроявления, безответственность и наивность, иногда парадоксальным образом сочетающаяся с иезуитской хитростью; Спасателя – жалость (не путать с состраданием!) и неумение быть плохим либо агрессивная навязчивость, а Преследователя – менторская, поучающая позиция, раздражительность и обидчивость. Во всех трех ролях, в свою очередь, присутствует страх, агрессивность и закрытость в общении, где, чрезмерно концентрируясь на действиях другого, мы как бы стремимся к проверенным многими поколениями, жившими в среде идеологий и коллективных верований, стереотипным действиям в рамках одной из трех ролей. Например, если нападают – проси пощады (оправдывайся и защищайся; делай то, что от тебя требуют либо притворяйся беспомощным, пытаясь возбудить к себе жалость); боятся или обижаются – бей по слабым местам (чтоб сильнее боялись) или оправдывайся; требуют помощи или демонстрируют собственную беспомощность – спасай (даже, если ты этого не хочешь). Всегда, когда мы хотим изменить проявления другого человека помимо его воли – давя на него (преследуя), задабривая его или насильно помогая ему (спасая), или демонстрируя ему свою беспомощность в надежде, что он начнет оправдываться либо броситься помогать нам (становясь жертвой), мы принимаем одну из этих трех ролей, предоставляя другую своему собеседнику.