Ступени к Храму - [143]
Рукава пришлось закатать, верхнюю пуговицу – расстегнуть, но в целом все было не так уж и плохо. Даже совсем наоборот. Вы никогда не замечали, какой хрупкой, беззащитной и женственной выглядит девушка в тонкой мужской рубашке? Отличный прием, можете взять на вооружение! Я и сама им одно время охотно пользовалась, пока…
И тут я поняла, где я.
– О Хранящие…
– Добрый вечер, – раздался подчеркнуто вежливый голос. Я резко обернулась, откидывая мокрые пряди с лица.
В дверном проеме стоял Онзар.
Такой же, каким и был. Небрежно распущенная шнуровка рубашки, плотно сидящие замшевые брюки, кожаные сапоги. Дьявольский разлет бровей, бело-седые волосы, шелком разлившиеся по плечам, горьковатый серо-зеленый взгляд…
Сразу захотелось неуверенным движением запахнуть поплотнее ворот рубашки, смущенно закусить губу и опустить глаза, но…
Но я уже не тридцатилетняя ведьмочка, ничего не знающая и не умеющая. Между нами пропасть в пятьдесят лет. Так что я могу вести себя так, как мне хочется. То есть так, как не хочется ему.
Поэтому я независимо встряхиваю головой, обдавая его холодными брызгами, и многозначительно хмыкаю:
– Добрый.
Онзар чуть прищурился, вскинув левую бровь, облокотился на косяк и усмехнулся, принимая новые правила игры:
– Как вы себя чувствуете? Вы?..
А чего я, собственно, ждала? Что он бросится ко мне, заключит в пылкие объятия и начнет просить прощения, говоря о том, как он страдал эти пятьдесят лет? Смешно…
А мотивы женского романа с красавцем-брюнетом, отягощенным немереным количеством денег, комплексов и ума, берутся совсем не из жизни, а из бредовых иллюзий замученных женщин под тридцать, не отмеченных подобным – да и вообще никаким – красавцем.
– Ничего, бывало и хуже.
Угольные дуги бровей взметнулись вверх, губы искривились в удивленной усмешке.
Оценил… Жить стало немножко легче…
– Рад за вас.
Это его «вы» било по ушам оскорбительнее любого ругательства.
Ну и зачем? Зачем ты это сделал? Зачем было ставить меня в такое дурацкое положение?
Стою, как дура, в его же, судя по всему, рубашке, как пятьдесят лет назад одевалась по утрам. Волосы мокрые, ноги медленно замерзают – в таком виде лучше всего сидеть дома и болеть, но уж никак не вести язвительно-вежливые беседы с более чем достойным противником, да еще на его же поле. Зачем оно тебе было надо, Онзар?
– Кстати, очень хотелось бы уточнить – с какой целью вы решили посетить мое скромное гостеприимное жилище? – невозмутимо продолжал он, не спуская с меня внимательно-изучающего взгляда.
Я язвительно усмехнулась, зеркальным движением прислоняясь к дверце шкафа.
– Ваше… мм… малогостеприимное жилище я посетила с единственной целью – выяснить некоторые неясности, происходящие с окружающим миром и, возможно, вполне имеющие отношение к некромантии. Очень сильной некромантии. Причем чем скорее мне выпадет честь отсюда уйти – тем лучше.
– Отлично, – тихо проговорил он, слегка кивнув головой. – Боюсь, сейчас вести деловые разговоры мне некогда – мы поговорим как-нибудь потом.
– Я спешу, – непреклонно отчеканила я.
– Боюсь, это уже неважно, – расплылся в мерзкой ухмылке Онзар. – Вы и ваши подруги – мои пленницы, так что решать, что и когда с вами будет, могу только я.
– Какое милое гостеприимное жилище' – съязвила я.
– А вас что-то не устраивает?
– О да!
– Что же?
Я твердо скрестила руки на груди и принялась невозмутимым тоном перечислять, что мне не нравится:
– Во-первых, почему здесь нет полотенец? Во-вторых, где ведьмы и что с ними сейчас происходит? В-третьих, почему пленница должна влачить свое и без того безрадостное существование в еще более безрадостной обстановке серых голых стен и отсутствия окон? В-четвертых, где моя одежда?
Судя по всему, ему больше всего приглянулся четвертый вопрос. По крайней мере, остальные он наглейшим образом проигнорировал:
– Ваша одежда почти полностью сгорела, я бы не советовал вам ее больше носить.
– Обойдусь без ваших советов.
– Верю. Вы всегда любили самостоятельно набивать себе шишки. – Я гневно полыхнула глазами, и он поспешил добавить: – Но сейчас – не об этом. Почему бы вам не воспользоваться своей удивительной способностью переносить вещи через пространство?
Ах, он еще не в курсе столь великолепной новости? Что ж, порадую человека…
– Видите ли, – я непринужденно отошла от шкафа и села на кровать, накинув одеяло на озябшие плечи, – боюсь, я не могу этого сделать.
– Почему? – подозрительно прищурился он, ожидая очередного подвоха. И правильно – со мной по-другому нельзя.
– Потому, – я, все так же не обращая внимания на его присутствие, неторопливо взбивала подушку, – что моя магия исчерпалась и не восстановится еще несколько дней…
На миг мне показалось, что пятьдесят лет мне только приснились: с таким до боли знакомым встревоженным видом он пересек комнату и тремя на первый взгляд хаотично-небрежными движениями пропассировал мою ауру. Потом успокоенно выдохнул и вернулся к полюбившемуся косяку:
– Жаль.
– Мне тоже! – со всем сарказмом, на который была способна, откликнулась я.
– Жаль, что, даже имея немалый опыт за плечами, вы попались в столь примитивную ловушку, – невозмутимо продолжил он.
Почему те, кто убеждает, что в жизни есть место подвигу, это самое место всегда обходят стороной? А сомнительная честь по спасению мира достается тому, кто никогда и не рвался ничего спасать? На никак не ожидавшую и уж тем более не желавшую того ведьму одновременно сваливается ворох проблем, божественные почести и несговорчивый подопечный. И только после многочисленных, но бесполезных попыток сбежать куда-нибудь подальше от нежданного подарка судьбы она понимает, что схватиться руками за голову – это еще не значит взяться за ум!
Клубок дворцовых интриг, свист выхваченной шпаги, разрушительная мощь древней магии, отчаянный взгляд вчерашних всесильных владык… Для кого-то это светопреставление, для кого-то – долгожданный результат тщательно подготовленного восстания, а для них – просто норма жизни. Они не умеют по-другому…Они приходят тогда, когда смертельно необходимы, и уходят, лишь только перестают ощущать себя таковыми. Они не знают, что такое бездорожье, потому что дорога ляжет там, где они собираются пройти…
Она никогда не затеряется в многосотенной толпе и не будет одинока на пустынной ночной улице. Она не умеет делить мир на черное и белое, неизменно устремляя взгляд черных, чуть раскосых глаз с вертикальными зрачками в сторону хмельных сумеречных полутонов. Она пьет на брудершафт с оборотнями, по широкой дуге обходя стороной официальных представителей Гильдии Магов. И выбирая на развилке одну из двух плотно утоптанных сотнями ног дорог, она иронично прищурится, отбросит со лба пряди смоляных волос и свернет на ведомую лишь ей одной кошачью тропку, причудливо петляющую между камней и деревьев.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
