— Вряд ли получится отдать деньги. Бери что хочешь, но стул не трогай.
Я не соглашался.
— Так дело не пойдёт. Я позабочусь об этом стуле. Со здоровьем проблем у тебя не вижу, со способностями всё в порядке. Тебе надо с головою разобраться, перенастроиться и хорошо бы пойти работать. Тогда сможешь купить таких стульев сколько захочешь.
Похоже было на то, что именно этот стул и был причиной его падения. Чтобы помочь ему перестроиться, надо было забрать у него этот стул.
Ради дружбы я пошёл на грубые действия: выглянул в окно, позвал ожидавшего там шофера, вместе с ним мы сбросили на пол сопротивлявшегося друга и унесли этот стул.
Вот он — этот стул.
Я приказал принести его в мой президентский кабинет. В одиночестве я стал внимательно его рассматривать. Этот старинный стул — с мягкими, плавными линиями словно соблазняя, приглашал меня сесть на него, — я сдался.
Мягкий, пухлый, откуда-то доносилось ощущение тепла. Это ощущение было похоже на то, к чему ты давно стремился.
Я пытался вспомнить это чувство и, наконец, мне удалось. Я понял, что стул и был причиной того, почему мой друг пришёл в такое состояние. Это — было такое же чувство, как испытываемое на коленях у мамы. Это было давно забытое ощущение из детства, сохранившееся где-то в уголке памяти: ты ото всего защищен, на маминых коленках ты забываешь обо всём.
Я закрыл глаза и стал наслаждаться.
— Господин президент, похоже, вы чем-то наслаждаетесь, но уже скоро время начала совещания, — донёсся голос секретарши. Но теперь, совещание… Совещание, да бог с ним… Уйдёшь со стула, вдруг что ещё и произойдёт, да и вообще могу ли я теперь покинуть его…
Перевод с японского Игоря Сиренко
