Студия пыток - [75]

Шрифт
Интервал

Он принялся вертеть колесико, и кабина наполнилась мерзкими дребезжащими звуками, сигнальным писком и обрывками слов и мелодий. Затем в диссонанс пробилась равномерная пульсация. Этот ритм проникал всюду, как раковая опухоль расползается по всему телу, до самых кончиков пальцев ног.

Большой барабан казался частью тела бьющего в него мужчины, словно второй живот, гордо поднятый, как у беременной на последних месяцах. Мужчина громко бил по натянутой коже, отстукивая удар за ударом, взмахивая палочками в воздухе, переходя на дробь, которая казалась каким-то зловещим предупреждением. За ним в ритм шагали члены братства: все невысокого роста, в шляпах-котелках, оранжевых и золотых накидках с бахромой, наброшенных поверх черных костюмов. За ними двигалась шеренга малых барабанов, отбивающих более быстрый ритм: не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь. Вслед за ними мелодию выводили дудки.

Стара она, но чудо как красива,
И превосходен этот яркий цвет.
Ее носили в Дерри и в Огриме,
При Бойне и в Эннискиллене.
Отец носил ее в дни молодости славной
В давно минувшие, иные времена,
А я – сегодня снова надеваю.
О, незабвенна перевязь отца![23]

А за флейтистами женщины несли цветы, важно вышагивая в модных шляпах и костюмах, в какие обычно наряжаются матери невест на свадьбах. Сбоку, словно часть ритуала, в ритм барабанам двигалась полицейская охрана.

Оранжевый Ход – часть фольклора Западного побережья Шотландии. Каждую весну в маленьких, богом забытых городах, где остановились сталелитейные фабрики, закрылись шахты, а также в больших городах, где заводы стоят бесхозными, а верфи страдают без заказов, мужчины наряжаются в костюмы Оранжистов и маршируют в честь Короля Билли[24]. И сам парад, и его участники являют собой сборище безумных, больных, бедных и неимущих. Частые драки во время Хода стали почти легендами. Выказать свое неуважение, встав у них на пути, считается самым опасным грехом. «Рассечь Ход» – плохая идея. Я вышел из фургона, оставив его на середине дороги, и пробрался сквозь толпу зевак к идущим. Один из оркестрантов задел меня барабанной палочкой по плечу – да так, что я с трудом удержался на ногах. Пробивая дорогу локтями, я выскочил с другой стороны. Констебль закричал мне вслед: «Стой!» – но я не обратил на него внимания и побежал под откос, к Баклич-стрит.

Кто-то бежал за мной по следам, дышал мне в затылок, но я не был уверен, кто это – Лесли или полицейский. Стайка детей проводила меня сочувствующим взглядом, после того, как я с трудом обскакал и обежал их игрушки: полуодетых кукол, коляску и трехколесный велосипед. Три пожилые дамы на ступенях итальянской часовни осуждающе покачали головами и зашептались. Пожилой китаец прижался спиной к плакату с рекламой болливудского видео, приклеенному к витрине его магазина.

Он апатично наблюдал за мной, покуривая самокрутку. Очередь у кинотеатра уставилась на меня так, словно кино уже началось. Я почти добрался до места. Повернул за угол и остановился перевести дыхание. На дороге стояли две полицейские машины. На мгновение темная улица окрасилась малиновым цветом, словно я посмотрел сквозь тонированные стекла. Замелькали огни: кровь, нет крови, кровь, нет крови…

У меня за спиной хлопнула дверь. С лестницы донеслись обрывки шепота… Крик., кричали… слышишь?… Крик… страшновато стало, да… убийство… кто-то сказал: убийство… крик… помереть можно со страху… до костей проняло… полицейские… кучка ублюдков… я слышал сирены…

Слышал сирены, он сказал, я пойду и помогу, девушке нужна помощь, а я говорю, нет, не пойдешь, ты остаешься здесь… Приятель… сексуальный маньяк… один из семейки… насилие, это точно… никогда не слышал такого крика… со времен войны… с тех пор как Папуля уехал… только в субботу вечером… испугал кошку… из-за нее молоко прокисло… перевернула суп… у меня со страху живот свело… Я бежал по длинной спирали лестницы, уже осознавая, что гонка проиграна, но не в силах остановиться… посмотрите на него… худосочный вонючка… спешит… ужасно спешит… муж ее… слишком старый для мужа… любовник… слишком страшный… врач… слишком грязный… полицейский… вряд ли… недостаточно шустрый. Я хорошо представлял себя со стороны – ничтожный жук, ползущий по изгибам ракушки… заколол… изнасиловал… прирезал… приставал… убил… господи спаси… господи помоги… Боже помоги ей… Помоги ей и спаси ее…

Собаки в соседских квартирах лаяли и бросались на двери, когда я пробегал мимо. Я словно вышел из собственного тела. Кукла, насильно брошенная в чужую галлюцинацию. Дверь в квартиру Анны-Марии была приоткрыта. Я распахнул ее и вошел.


Мертвое тело казалось маленьким. Голова откинута назад, бледное лицо обращено к небу, губы застыли в жуткой гримасе, в последнем предсмертном стоне. Красное море поблескивало на ковре, перетекая в липкую алую реку, которая заканчивалась размазанными коричневыми пятнами, там, где он отчаянно пытался добраться до выхода. Кровавые руки прижаты к животу, словно умирающий хотел что-то удержать. Виднелись кишки, воняло распадом и разложением.

– Кто бы подумал, что в этом старике так много крови? – прошептал я.


Еще от автора Луиза Уэлш
Тамерлан должен умереть

Увлекательный роман известной шотландской писательницы Луизы Уэлш посвящен трагической гибели великого драматурга XVI века Кристофера Марло, которому некоторые критики приписывают авторство шекспировских пьес. Опираясь на исторические факты, писательница создала динамичное и захватывающее повествование, в котором нашли образное воплощение высокие и низкие свойства человеческой души: благородство дружба, ревность, страсть, предательство, ненависть, возмездие…


Берлинский фокус

Каждый вечер обманывать достопочтенную публику, призывать древних богов лукавства, превращать воду в вино, умерщвлять прекрасных дев, которые затем восстанут вновь целые и невредимые, дарить циничным душам трепет чуда, привычно лгать взрослым, мечтая о том, чтобы они стали детьми. Ненароком, в виде одолжения малознакомому человеку, украсть фотографию из чужого прошлого – и твое будущее больше тебе не принадлежит. В сыром Глазго, в декадентском Берлине тайны чужой истории и твое собственное волшебство бросят тебе вызов – и ты либо примешь его и возродишься, либо поставишь на себе крест навсегда.


Рекомендуем почитать
Прощание в Стамбуле

«Прощание в Стамбуле» – новый роман молодого, но уже известного писателя Владимира Лорченкова, лауреата премий «Дебют» и «Русская премия».Жизнь журналиста-неудачника резко меняется с появлением Анны-Марии. «Девушка-мечта», лишенная предрассудков, превращает скучное существование в эротический марафон, который внезапно прерывается ее гибелью. А тут еще история с наркотиками… Как связаны любимая девушка и неприятности с законом? Не была ли ее смерть инсценировкой? Герою предстоит распутать преступление, опираясь только на воспоминания.


Сольная партия

Концертные залы Берлина, Лондона и Парижа рукоплещут пианисту Джону Микали. Однако одновременно с его выступлениями в этих городах происходят террористические акты – убийства видных политических деятелей правого толка. Есть ли связь между солистом-виртуозом и зловещим террористом в чёрной маске, также "работающим соло"?


Небо лошадей

Случайно подслушанный в очереди разговор выбивает у Лены почву из-под ног. Слух о том, что в парке поселился бродяга, который рассказывает истории детям и заботится о пони, разом лишает ее покоя и сна.Он вернулся. Тот, о ком она никогда не говорила, связанная с ним не только родством и годами, прожитыми вместе, но и страшной тайной, которую ей так бы хотелось забыть. В ее тихую и размеренную жизнь вихрем врывается неумолимое прошлое. Яркие и тревожные, пронзительные и завораживающие воспоминания детства погружают героиню в события давно минувших дней, в психологический триллер, в котором вымысел и реальность сплетаются воедино.


Неумолимый судья

Рассказы Альдо Пазетти удачно дополняют роман «Вид с балкона».


Электрические тела

Джек Уитмен – тридцатипятилетний вице-президент могущественной мультимедийной корпорации. Он богат, честолюбив и страшно одинок: его беременная жена недавно погибла. Однажды вечером, возвращаясь домой в поезде подземки, Джек встречается взглядом с женщиной, которая производит на него неизгладимое впечатление своей экзотической красотой. Так начинается легкая интрижка с черноглазой Долорес. Но вскоре это приключение превращается для Джека в кошмар, угрожающий его карьере, благосостоянию и даже жизни.


Русалка на ветвях сидит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.