— Не старайся, — насмешливо бросил магистр. — До утра таким и останешься. Допился до красного носа, алкоголик!
— Я не…
— Пошли, а то дружков твоих скоро штабелями складывать придётся.
Он вытащил меня из сортира. Ноги у меня ещё заплетались, но соображал я вполне сносно и даже различал ворчание Зеркала, кроющего меня последними словами.
Линкнот подтащил меня к стойке, которую подпирали мои невольные собутыльники, облокачиваясь друг на друга. Двое разом повернулись ко мне, и я недоумённо пошатнулся. Вместо носов у них были свиные пятачки… Ну и дела! В другой момент я бы поразился, а тут даже прыснул.
— На с-себя хрю, п-посмотри, хрю-хрю, — прохрюкал один из них и отвернулся. — Хрю, хрю, хрю…
— О, эти набрались до свинского состояния, — констатировал Линк.
Следующие двое — с пятачками, подползли к нам держась за стойку, собираясь что-то сказать, но у них вырвалось пронзительное:
— Ви-иии! Уи-ииии!
Я изумленно икнул.
— А эти назюзюкались до поросячьего визга, — подытожил магистр. Я вспомнил название паба, и обалдело уставился на него.
— Так э-эт-то…, — и заикался я вовсе не потому, что язык плохо ворочался. Посмотрел бы я, как бы вы владели речью после увиденного. Наконец я совладал с собой и более-менее точно сформулировал вопрос:
— Они это, того… и правда такие от эля или вина? Напиться до поросячьего визга — это буквально?
— И тебе уже немного оставалось! — ехидно встряло Зеркало. Магистр усмехнулся:
— А ты как думал? Эль быстро ударяет в голову, и это отражается на физиономии, а потом начинаются стадии опьянения.
— Но ты тоже пил!
— Я знаю меру и никогда до этого не довожу.
Меня словно стукнуло.
— А таверна «Длинный нос»? Значит…
— Туда привозят заморское вино. Оно действует иначе, — спокойно пояснил магистр.
Ой, мамочки! Я смеялся как безумный. Но Линкноту было не до смеха, и он сгрёб в охапку первых же попавшихся студентов
— Этим уже точно хватит.
И потащил их к выходу. Я хихикая поплёлся за ним, а за мной увязались и остальные, икая, хрюкая и повизгивая. Вот так процессия! Посмотреть бы со стороны. И хорошо, что папа с мамой меня не видят. Я прикрыл нос рукой и перестал смеяться.
Но как только мы вышли на улицу, и взгляд мой упёрся в название соседнего трактира, меня буквально свалил с ног новый приступ хохота.
— Рога и копыта! Ой! Рога и копыта!
Я тут же представил, кто оттуда может вывалиться. И словно в подтверждение этому, дверь трактира с грохотом распахнулась, и на пороге появился обнаженный по пояс детина, держа за шиворот сразу двух пьяных посетителей. И конечно же, у них росли и рога, и копыта, и даже подметающие мостовую хвосты с кисточками. Хвосты при этом высовывались из прорванных штанов и забавно подёргивались.
— Эй, Линк! — окликнул магистра детина. — Забери и этих. Из УМа. Семикурсники. Наклюкались до чёртиков! Бедолаги.
Выходит, магистра и там знали. А ещё учит меня, как надо или не надо пить. Тот ещё, видать, кутила!
Линкнот кивнул. Бросил «свинтусов», перехватил у детины двух рогатых и легко перекинул их через плечо — сразу двоих. А он ещё и силач!
У причала была привязана баржа. Туда магистр и сгрузил хвостатых студентов, бросив владельцу баржи несколько монет. Туда же отправились и бесчувственные «свинтусы», а едва стоящим на ногах, но ещё пребывающим в сознании, — то есть мне и четверым собутыльникам, — пришлось перебираться самим. При этом один едва не свалился в воду, чертыхнулся, но, покосившись на рога и копыта, суеверно осёкся. Линк устроился на носу баржи, и мы отчалили.
— В университет, — велел магистр хозяину баржи.
Я лежал рядом со счастливо похрюкивающими приятелями и смотрел в чистое небо. Невзирая ни на что, мне было легко. Время от времени я идиотски хихикал и совершенно не боялся завтрашнего дня. Кто-то затянул песню:
«А красотка та была…». Но Линк проворно щёлкнул певца по лбу, и он умолк, выплюнув напоследок: «…ик, подмигнула и ушла, ик…».
Баржа замедлила ход, остановилась, и я услышал скрип поднимающихся решёток, и увидел, как над нами вместо ясного неба, проплыли каменные своды с поднятыми кверху пиками. Стало быть, в Королевский город можно попасть и через водяные ворота.
Я приподнялся на локте и огляделся. Вскоре за воротами река расширялась, и совсем близко сверкнули воды залива, резче запахло морем, и над нами пролетели чайки, взмывши с песчаного пляжа. Мы двигались по лиману — навстречу шороху волн.
Я вновь откинулся на какие-то мешки, которые только сейчас обнаружил под собой. Ну хоть не на голых досках. Линкнот же не совсем изверг. И вот только я поудобней устроился, как меня начало донимать Зеркало.
— Ну? И как ты объяснишь своё поведение?! Придурок!
— Заткнись!
— А я, ик, м-лчу…, — недоумённо выговорил пятикурсник рядом. Зеркало не умолкало:
— Пьяница! Бестолочь! Чучело! Не надо было тебя останавливать. Походил бы пару дней со свиным пятачком, чтобы другие пальцем показывали…
Я благоразумно помалкивал, глядя ввысь на кричащих чаек и наслаждаясь шумом моря. Всё равно жизнь была прекрасна
— И где, спрашивается, был ум у человека?! — распекало меня Зеркало.
— И, правда, где мой ум? — вопросил я, глупо хихикнув.
