Теперь уже Зеркало потеряло терпение:
— Я объяснял, почему. А что и как правильно писать — знает только профессиональный «написатель». Ну и Хранитель знаний, если напряжётся. Да! И не думай, что мы вот так возьмём и пропишем твоё возвращение домой или решение наших проблем, и всё произойдёт как надо. Условия, условия… Не питай иллюзий, желторотик, всё гораздо сложней. Поэтому…
— Предоставь это мне, — подхватил магистр.
Ага, а добывать Пергамент придётся мне. Хорошо устроились! Однако я поразмыслил и постановил не парить себе мозги и довериться старшим товарищам. К тому же я ещё плохо ориентировался в этом мире. Но о ночном разговоре не забыл. И мне хотелось надеяться на чудо. Поэтому я успокоился, и несколько дней до выходных прошли для меня уныло. Зеркало всё больше молчало, а Линкнот целыми днями где-то пропадал.
Я хотел осмотреть город, но Зеркало развопилось, что не стоит лишний раз высовываться, чтобы слуги герцога нас не засекли.
Не знаю, почему я его послушался? Наверное, благоразумие на этот раз победило, и я все дни разглядывал карты Страны Двенадцати по Эту Сторону Чёрных гор и читал книги, которые дал мне магистр. Одна из них называлась «Битва трёх королей». В ней долго и нудно повествовалось о сражении у форта Мормион, где три короля геройски бились, пока не победили диктатора Тёрна. Король Тёрн представлялся на страницах книги тираном и самодуром, поработившим мир своими точилками… В итоге войско Тёрна было разбито, а сам король бежал в леса и бесследно исчез. Далее, на треть книги, расписывались все ужасы, которые предположительно с ним происходили. Там конечно фигурировал мезагрыл и ещё с десяток неизвестных мне чудовищ. И, разумеется, сухая спуна, с которой я имел несчастье познакомится. Вдруг вспомнился тот гобелен в замке превращателей, и завеса тайны немного приоткрылась. Выходит, на гобелене был изображён отец того самого Тёрна, а может и он сам. Интересно.
А ещё, я иногда думал об Олли и немного скучал по Тиму. Где-то он там. Добрался ли до Высшего алхимического училища? Но по дому я тосковал уже меньше, хотя всё равно хотел туда вернуться, особенно учитывая зыбкость своего положения.
Наконец, в один прекрасный вечер магистр явился довольный, принёс несколько заточенных карандашей, стёрку и отдал их мне.
— Вот, карандаши купил у контрабандистов по дешёвке. А то королевский точильщик дерёт втридорога.
Я недоумённо осмотрел их. Они были разной длины, некоторые с явно погрызенными верхушками или заточены с двух сторон.
— Зачем они мне?
— Могут пригодиться. В университет написателей отправляешься, а не куда-нибудь.
— А как же запрет на заточку? — подало голос Зеркало.
— Граффити узурпировали это право. Король же, ихний, не совсем дурак. Понимает, что собственные леса не бесконечны, а саженцы кедров долго растут, даже стараниями «написателей». Вот и разослал по городам королевских точильщиков. Это стоит дешевле, чем покупать новые карандаши, но всё равно накладно.
— Выходит, попросту забрали себе тёрновские точилки и на этом наживаются?! — Зеркало возмутилось, и по его поверхности пробежала рябь. — Мне бы только… Я бы…
— Нечего рассиживаться, — перебил магистр. — На улице ждёт фургон. Доедем до паба не привлекая внимания. Да, и ещё! — Он достал с полки потёртый свиток.
— Здесь план университета, где обозначен крестиком пергаментный зал. Чтобы ты не плутал и не задавал лишних вопросов. Сам университет находится за городом на берегу залива.
— О, морской замок! — тоскливо воскликнуло зеркало. — Сколько весёлых часов я там провёл…
— Не время вспоминать о прошлом, — сурово прервал его ностальгию Линкнот. — Идёмте.
Жёлтый в красный горошек фургон с кричаще одетым возницей довёз нас до набережной. А я всю дорогу гадал, — у какого цирка магистр арендовал эту экстравагантную фуру и отчаянно подозревал, что она привлекла гораздо больше взглядов, чем закутанный в плащ незнакомец и студент в джинсах и клетчатой рубашке. Хотя именно поэтому мне пришлось надеть рубашку и штаны магистра, подшитые и ушитые Агнессой. А Зеркало всё равно лежало в кармане и молчало.
Мы тайком вылезли из фургона в переулке перед набережной и подошли к пабу с аляповатой вывеской «Поросячий визг» в окружении свиных пятачков и внушительных кружек. А сам паб — длинное одноэтажное строение располагался буквой «П» прямо у деревянного причала, где болталось несколько лодок и баржа, а мимо по реке сновали небольшие суда или пришвартовывались к соседней пристани.
Напротив паба находилось ещё одно подобное заведение под названием «Трактир Рога и Копыта» и соответствующей красочной вывеской. Пока я разглядывал кирпичное трёхэтажное здание с башенками, Линкнот пояснял.
— Трактир для солидных мужчин. Там ещё и гостиница для лодочников. А паб в основном для молодёжи и незнатных горожан.
Мы вошли в паб, широко распахнув набухшую дверь. Внутри оказалось дымно, шумно и многолюдно. Поначалу я ничего толком и не разглядел. Свет проникал в узкие окна под самым потолком и наискось ложился в полутёмное помещение длинными полосами, в которых танцевали миллионы пылинок, образуя замысловатый движущийся узор.
