Студент поневоле, или Невероятные приключения По Эту Сторону Чёрных Гор - [21]
— Не глупи. Всё написать невозможно. Есть ряд условий. Чтобы поймать меня или тебя с помощью пергамента, нужно точно угадать направление, суметь описать твою внешность, узнать твоё настоящее имя и ещё много чего. Но, самое главное, придворный «написатель» герцога с «написателем» колледжа сбежали ещё год назад. А других «написателей» сюда и карандашом не заманишь. Кому охота жить в такой глуши да ещё рядом с негодяем герцогом?! Но некоторые правила до сих пор действуют.
— Лучше бы этот «написатель» черканул пару строк, чтобы студентов хорошо кормили, — возмутился я.
— Большинство «написателей» — люди подневольные, за что им платили, то и сочиняли. Как приказывали герцог или ректор… Постой-ка! А что в колледже плохо кормили?
— Это ещё мягко сказано. Отвратительно! — И я живописал ему наше ежедневное меню в самых омерзительных красках.
— Мы сейчас питаемся лучше, чем в колледже.
— Вот жмот! — воскликнуло Зеркало. — Экономит на продуктах, скупердяй. При прежнем ректоре такого не было.
— А зачем экономить? Написали бы сразу тонну продуктов, да так, чтоб долго не портились.
— Гм, понимаешь, юноша, возможности пергамента ограниченны. Я уже говорил. То есть, если бы Гимвирог не умел превращать свой голос, «написатель» не смог бы прописать ему дополнительные возможности. Если крестьянин не бросит зерно в землю, то ничего не прорастёт, как не изощряйся «написатель» урожая. Понял?
— Более или менее, — буркнул я. — А что если каждодневную уборку заменить написанной? Чтоб студенты не мучились…
Зеркало расхохоталось. Я недоумевал.
— Да уж, герцог не меняется, а ректор ему верно служит.
— А при чём тут герцог?
— Видишь ли, когда-то в детстве герцог пострадал из-за грязного зеркала. Его старший брат — потенциал-превращатель неудачно пошутил. Молодой был и глупый. Герцог не сильно пострадал, но пятно на щеке осталось на всю жизнь. Теперь у герцога страх перед грязными зеркалами.
— Значит грязь на зеркале — допустима?
— Ни в коем случае! Запачканное зеркало не смертельно, однако — неприятно. Хотя, несколько пылинок на зеркале или немытый пол едва ли повредят волшебству. При прежнем ректоре убирались по необходимости, но только сами. Потому что самоналивающиеся вёдра, самовыжимающиеся тряпки и самотрущие швабры — не по плечу рядовому «написателю». А при новом ректоре-проректоре порядки ужесточились. Поскольку герцог боится грязи, а ректор боится герцога и следует предписаниям. Доносы пока никто не отменял. Это тоже в правилах колледжа записано. Но тебя они слабо касаются.
— Ладно, со мной понятно. А с Тимми что не так?
— А ты сам не догоняешь?
— Не-а…
— Никто из обычных людей не способен выжить, столкнувшись с мезагрылом в лесу. У Тима нет зеркала, но он сумел убежать и даже отбиться.
— А Тим и превращать не умеет.
— Это не важно. Вероятно, Тим — прирождённый волшебник, но ещё не выявленный.
— А как же способности к превращению?
— Так у него вполне может их не быть. Он прирождённый — в другой области.
— Как ты можешь быть уверен?
— Я всё-таки тоже волшебник.
— Кто?
— В смысле, волшебный предмет, — поправилось Зеркало. — Кое-что чувствую. И, видишь ли, прирождённые отличаются от потенциалов.
— А кто такие потенциалы?
— Это обычные люди способные научиться волшебству с помощью волшебных предметов. В основном, только одному виду, но в редких случаях и нескольким. А прирождённые таковыми родились. Но и они разные. Есть ведьмы, колдуны, волшебники и маги. Маги — это учёные волшебники. Короче, спросишь у магистра Линкнота. Он тебе растолкует. Иди, буди друга — ему пора дежурить.
— Ещё вопрос!
— Валяй.
— А превращать первокурсников в зверей на ночь — это тоже новый ректор придумал?
— Нет, прежний.
— Ну и тип!
— Но-но-но! Не трогай прежнего ректора. Он был мужик что надо, и студенты его любили. — Зеркало хрипло вздохнуло, или мне послышалось, и так потрескивали сучья в костре. — Подумай сам. Колледж «превращателей». Сотни оголтелых подростков и хитроумных юношей. Чем они там, по-твоему, занимаются?
Я припомнил швабру, булку, старшекурсников…, наши с ребятами шутки и хихикнул.
— Вот-вот, — подхватило зеркало. — Если днём с ними никакого сладу, даже карцера не боятся, то представь, что ночью начнётся, когда все преподаватели и ректор уснут. Даже Мракобред со всеми не справится, и никакой «написатель» не поможет. А когда зверушки в клетках, можно спать спокойно. К тому же, в этом есть обучающий момент. Студенты понимают, что значит превращаться и как вести себя в другой форме. Чем старше курс, тем сложнее…
— Надеюсь, мне никогда больше не придётся превращаться в животное.
— Всё может быть…
Я так и не узнал, что «может быть», потому что проснулся Тим и занял моё место. А я отправился спать. Но, завернувшись в куртку и устроившись поудобней, всё же пробурчал:
— Ну и порядки в этом КЧП.
— Ты ещё не знаешь, какие порядки в Университете Мистериума. Вот там — это да! Колледж показался бы тебе безобидным заведением с добренькими дяденьками и тётеньками. Не знаю, не знаю…
Ночь прошла без происшествий и визитов чудовищ. А на следующий день мы позавтракали и отправились в путь. Я посмотрел на серое, затянутое набухшими тучами небо, и спросил:
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.