Струве: правый либерал, 1905-1944. Том 2 - [24]

.

Когда в начале мая 1907 года Дума собралась вновь, слухи о роспуске зазвучали еще более настойчиво. На деле, как теперь известно, в правительственных канцеляриях уже разрабатывался новый избирательный закон, который предполагалось ввести в действие немедленно после роспуска Думы. Этот документ должен был гарантировать властям более сговорчивый парламент, с искусственно созданным «работоспособным большинством», с которым можно будет сотрудничать. Соответствующее решение тайно было принято еще в середине апреля, после того, как правительство столкнулось с трудностями при утверждении в Думе ежегодной квоты по набору в армию. Правительство, однако, не желало брать на себя ответственность за второй в течение года роспуск парламента. Иными словами, Столыпин с помощью бесчестных уловок решил обвинить в роспуске саму Государственную Думу. 1 июня 1907 года он неожиданно явился в палату и сообщил депутатам о том, что полиция раскрыла антигосударственный заговор, в который вовлечено несколько членов социал-демократической фракции. Премьер-министр просил дать согласие на лишение этих депутатов парламентского иммунитета с тем, чтобы в дело смог вмешаться суд. Данный шаг, несомненно, имел провокационный характер: обличающие социал-демократов «доказательства» были сфабрикованы охранкой, и Столыпин прекрасно понимал, что кадеты, от реакции которых зависело решение вопроса, ни за что не решатся предать своих левых коллег. Но все иные средства к тому моменту были исчерпаны, а царский двор требовал от председателя правительства избавиться от II Государственной Думы.

Обсуждение предъявленного Столыпиным требования состоялось 2 июня на совместном заседании думской фракции и ЦК партии. Струве на этой встрече отсутствовал, но в частном порядке он рекомендовал своим товарищам следующее: кадеты должны потребовать, чтобы социал-демократы добровольно сложили с себя депутатские полномочия и предстали перед судом; если же они откажутся, покинуть парламент должны сами кадеты[122]. Но партия распорядилась иначе, решив открыто отвергнуть столыпинский ультиматум[123].

В те драматические часы, когда судьба II Государственной Думы висела на волоске, несколько депутатов-кадетов решили вступить в контакт со Столыпиным, чтобы выяснить, что подвигло его на столь решительный шаг, и определить, можно ли переубедить его. Челноков, наиболее близко знавший Столыпина, находился в то время в Москве, но его вызвали телеграммой и к вечеру того же дня он прибыл в столицу. Поначалу он скептически отнесся к предложению переубедить главу кабинета и заставить его отказаться от решения распустить Думу, но потом, когда Струве, Маклаков и Булгаков изъявили желание сопровождать его, Челноков уступил[124].

Той же ночью Столыпин согласился принять четырех депутатов в Елагином дворце, своей официальной резиденции[125]. Делегация прибыла в 23 часа 30 минут, когда заседание правительства еще продолжалось. Столыпин вышел, чтобы переговорить с гостями. После нескольких вступительных слов, довольно недоброжелательных по своему духу, Струве спросил премьер-министра, что побудило его изменить свое отношение к Думе и предъявить ей требование, с которым она явно не согласится, — и это как раз в тот момент, когда взаимоотношения правительства и парламента улучшаются[126]. Подлинный ответ на этот вопрос, как выяснилось позже, заключался в том, что двор решил распустить парламент ради принятия нового избирательного закона, и в тот самый момент, когда Столыпин беседовал со своими гостями, к нему уже спешил царский курьер, которому было поручено выяснить, почему председатель правительства медлит с манифестом о роспуске. Но о подобных вещах Столыпин рассказывать не мог. Вместо этого он подверг сомнению тезис Струве об улучшении отношений между министрами и депутатами. Депутаты в четыре голоса принялись доказывать Столыпину, что он заблуждается. Казалось, собеседник колеблется; на мгновение они воспрянули духом. Но внезапно глава кабинета сменил тон и обратился к самой острой теме. Он пожелал узнать, почему кадеты противятся исключению социал-демократических депутатов. Ведь последние не признают парламентаризм и постоянно занимаются обструкцией. «Освободите Думу от них, и вы увидите, как хорошо мы с вами будем работать», — сказал он. У кадетов нашелся единственный ответ: принять подобное требование Дума не сможет. В таком случае, заявил Столыпин, прерывая аудиенцию, Дума должна быть распущена, а ответственность за этот акт падет на кадетов. Встреча завершилась в половине первого, а спустя полчаса председатель Совета министров подписал манифест о роспуске. В тот же день — 3 июня 1907 года — правительство ввело в действие новый избирательный закон, заменивший прежний, принятый 11 декабря 1905 года. Этот документ значительно ограничил избирательные права тех групп населения, которые, как принято было считать, посылали в парламент наиболее неугомонных депутатов: крестьян, рабочих, национальные меньшинства.

Четверка кадетов, слишком возбужденная случившимся, отправилась в парк аттракционов «Аквариум». Там, «среди гуляющей, подвыпившей публики и раскрашенных дам полусвета», они обменялись впечатлениями. Много лет спустя Маклаков вспоминал: «За маленьким столиком, со Струве с его бородой патриарха, в жокейской шапочке и в каком-то желтом балахоне, за обязательной бутылкой шампанского, мы обсуждали положение»