Струна истории - [66]
), оно говорит человеку (одному!): «Будь тем, кем ты должен быть!»
В этой иерархической системе, -
если ты хороший король — «Будь королем!»;
если ты министр — «Будь министром»;
если ты рыцарь — «Будь рыцарем! И не вылезай никуда! Неси свои функции!»;
если ты слуга — «Будь слугой»;
если ты крестьянин — «Будь крестьянином, плати налог! Ни-ку-да не вылезай!»,
потому что в этой сверхотлаженной иерархической системе людям, составляющим консорцию, каждому уделяется определенное место.
Если они начнут бороться друг с другом за место, а не преследовать одну общую цель, — они погибнут (если это случается, то они и гибнут). А в тех случаях, когда они выживают, это действует тот самый императив.[198]
Ну, хорошо, а если, скажем, король не соответствует своему назначению? — Свергнуть его и нечего с ним цацкаться!
А министр оказывается глупым и неудовлетворительным? — Отрубить ему голову!
А если рыцарь или всадник оказывается трусоватым и не дисциплинированным? — Отобрать лошадь, оружие и выгнать — к чертям собачьим! Чтобы и близко духу его не было!
А если крестьянин не несет налог, не вносит налог? — Ну, это мы заставим! Это мы умеем.
В общем, каждый должен был быть на своем месте. И из коллектива с таким общественным императивом получалась весьма слаженная этническая машина, которая либо — ломалась, либо — развивалась.
Надо сказать, что то, что сделал Карл Великий (по сути, это был переломный момент) сломалось, и сломалось очень быстро. Ибо для того, чтобы набрать себе нужное количество «товарищей» (то есть графов) и поставить во главе их воевод (то есть герцогов), и снабдить их достаточным количеством рядовых (то есть баронов. «Ваго» значит просто человек), нужно собрать все пассионарные силы тогдашней Европы. А Европа тогда была маленькая, она простиралась от Эльбы до Пиренеев и от Альп примерно до Нормандии. Британия в нее не входила — там были кельты — они не считали себя сопричастными европейскому миру.
Графов собирали со всех германских племен, собрали со всех и уцелевших от Рима галло-римлян, то есть приглашали посторонних, кого можно. Если попадались какие-нибудь пленные хорошие, у арабов, например, брали в плен, им предлагали креститься и войти в «товарищи». Почему? Потому что таких людей мало.
Вы понимаете, ведь из этого кавардака ничего не получилось. Потому что этнос — не только единица социально организующаяся, она должна учитывать свои природные формы.
Карл Великий умер в 814 г. При его сыне Людовике Благочестивом начались распри, которые закончились к 841 г. полным развалом империи. И по какому же принципу? По принципу территориальному.
Западная часть, которая сейчас составляет большую часть территории Франции, она была романоязычной. Там говорили на испорченной латыни (которую сейчас мы считаем французским языком). Восточная часть была германоязычной, там была смесь немецких наречий, одно из которых мы сейчас изучаем в школе. Но в X в. понимали они друг друга довольно трудно. Французы будущие понимали друг друга легче. Но, самое главное, и те и другие составляли два крыла империи и терпеть не могли друг друга.
Германцы говорили, что они храбрые богатыри-завоеватели: «Читать писать мы, конечно, не умеем, но зачем это настоящим мужчинам и тем более красивым женщинам? Мужчины должны воевать, женщины должны рожать и воспитывать детей, и как можно больше, потому что воевать придется долго и все равно большую часть перебьют. Так что, — давай!» В общем, в этом они видели смысл жизни. И, кроме того, развивались как хотели.
А западные франки сохранили остатки римской культуры и говорили: «Ну, что с этими охламонами разговаривать — дикий же народ! Ну, храбрость у них, конечно, есть, но ведь и мы не лыком шиты. А вообще-то ведь неприятно с ними даже одним воздухом дышать. То ли дело, — я приду вот к своей матроне,[200] поговорю с ней о Сидонии Аполинарии[201] или о Лукиане.[202] А если даже я этого ничего и не знаю, то все равно, — у меня дедушка это знал. (Так многие в нашем поколении говорили: «Я-то французского языка не знаю, но вот мамочка у меня знала хорошо!») А они примерно также говорили по-латыни. И вообще, ну, с немцем, ну, кто хочет жить с немцем…?
А посредине между Роной, Рейном и Альпами (карту я не повесил, но я думаю, все представляют) поселилось третье племя, совершенно ни на кого не похожее, — бургунды.[203] Бургунды были самые культурные из всех германских племен. Они были такие очень высокие, рыжебородые, но бород не стригли, волосы носили на голове густые и выпить были не прочь. Притом они были очень добродушные и способны к наукам, так как они были германцами, хлебнувшими древнеримской культуры. Кроме того, они были ариане[204] (ну, это было одно из ответвлений ранних ересей христианской Церкви), и поэтому они выделялись среди прочих. Их потом заставили принять католичество, но они, так сказать, это делали с полной неохотой и выделялись как что-то особое.
То есть образовалось уже три совершенно не похожих народа, или три породы людей, можно так сказать. Причем они друг друга отличали великолепно. Если человек приезжал откуда-нибудь, допустим, из Китая или из Персии, то они ему казались все на одно лицо. Но как только он там поживет, он видит, что они различны. А поскольку они были различны, то они и хотели жить различно. А империя-то была одна, — от Эльбы, понимаете, до реки Эбро в Испании. Карл Великий захватил небольшой кусочек Каталонии, Барселону захватил. Так что большая относительно империя и управление там должно быть одно.
Знаменитый трактат «Этногенез и биосфера Земли» — основополагающий труд выдающегося отечественного историка, географа и философа Льва Николаевича Гумилева, посвященный проблеме возникновения и взаимоотношений этносов на Земле. Исследуя динамику движения народов, в поисках своей исторической идентичности вступающих в конфликты с окружающей средой, Гумилев собрал и обработал огромное количество научных и культурологических данных. В этой переведенной на многие языки уникальной книге, которую автор считал своим главным произведением, сформулированы и подробно развиты основные положения разработанной Л.
Книга выдающегося русского этнографа Льва Николаевича Гумилева посвящена одной из самых сложных и запутанных проблем отечественной истории — вопросу взаимоотношений Древней Руси и кочевников Великой степи на протяжении всего Средневековья. Увлекательная и эмоциональная, написанная безупречным языком, эта работа стала блестящей попыткой реконструкции подробной и целостной картины истории Евразии в XI–XIV веках.
Мысли и чувства автора, возникшие во время пятилетнего путешествия по Хазарии, как в пространстве, так и во времени, или биография научной идеи. Написана в 1965 г. н. э., или в 1000 г. от падения Хазарского каганата, и посвящена моему дорогому учителю и другу Михаилу Илларионовичу Артамонову.
«История народа хунну» Льва Гумилева – одна из самых значительных работ этого величайшего российского ученого.Вы спросите, кто они такие, «народ хунну»? Так называли себя те, кого в европейской исторической традиции принято именовать Гунами, кочевой народ, обогативший генофонд едва ли не каждой европейской и азиатской нации.Величайшего из завоевателей «эпохи переселения народов» – царя гуннов Аттилу – помнят все. Но каковы были другие великие полководцы народа хунну, огнем и мечом покорявшие все новые и новые страны? Каковы были жизнь, культура и искусство гуннов? Какую судьбу уготовила им История? Вот лишь немногие из вопросов, ответы на которые вы получите в этой книге...
«История народа хунну» Льва Гумилева — одна из самых значительных работ этого величайшего российского ученого.Вы спросите, кто они такие, «народ хунну»? Так называли себя те, кого в европейской исторической традиции принято именовать гуннами, кочевой народ, обогативший генофонд едва ли не каждой европейской и азиатской нации.Величайшего из завоевателей «эпохи переселения народов» — царя гуннов Аттилу — помнят все. Но каковы были другие великие полководцы народа хунну, огнем и мечем покорявшие все новые и новые страны? Каковы были жизнь, культура и искусство гуннов? Какую судьбу уготовила им История? Вот лишь немногие из вопросов, ответы на которые вы получите в этой книге…
В книгу включены важнейшие работы Л.Н. Гумилева: «От Руси до России», «Конец и вновь начало», «Этногенез и биосфера Земли». В первой книге известный русский историк и географ рассматривает историю России, которая тесно переплетается с историей соседних государств и племен. Сочетание традиционных приемов исторического исследования с глубоким географическим анализом позволило автору создать целостную картину развития Российского государства в контексте мировой истории. «Конец и вновь начало» представляет собой цикл лекций по народоведению, прочитанных автором в 1980-е годы.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.
Книга известного литературоведа, критика и исследователя драматического искусства Эрика Бентли посвящена наиболее актуальным проблемам драматургии и театра.«Жизнь драмы» — труд воистину всеобъемлющий. Начиная с первой части, с самого «простого» — сюжета пьесы, автор постепенно подводит читателя к ее высшему назначению — сценическому воплощению. Таким же образом построена и вторая часть, которая обзорно знакомит со всеми видами пьес: от мелодрамы до трагикомедии, включая такой ныне популярный в России жанр, как мюзикл.
Генрих Вёльфлин по праву считается одним из самых известных и авторитетных историков искусства, основоположником формально-стилистического метода в искусствознании, успешно применяемом в настоящее время. Его капитальный труд «Классическое искусство. Введение в итальянское Возрождение» впервые был издан в Мюнхене в 1899 году, выдержал много переизданий и переведен на все европейские языки. Первый перевод на русский язык был выполнен в 1912 году. Предлагаемый новый перевод более соответствует немецкому оригиналу и состоянию современной искусствоведческой науки.
Книга нидерландского историка культуры Йохана Хейзинги, впервые вышедшая в свет в 1919 г., выдержала на родине уже более двух десятков изданий, была переведена на многие языки и стала выдающимся культурным явлением ХХ века. В России выходит третьим, исправленным изданием с подробным научным аппаратом."Осень Средневековья" рассматривает социокультурный феномен позднего Средневековья с подробной характеристикой придворного, рыцарского и церковного обихода, жизни всех слоев общества. Источниками послужили литературные и художественные произведения бургундских авторов XIV-XV вв., религиозные трактаты, фольклор и документы эпохи.