Структура и хронология военных конфликтов минувших эпох - [22]

(40.000 солдат и 167 орудий у Фридриха, 300 орудий и 66.000 человек у Дауна - потери, соответственно, шесть и двадцать семь тысяч). И после всех событий кампании 1757 г. Фридрих оказался перед перспективой полного поражения. В следующем году 25 августа при Цорндорфе, сражаясь против русских войск, неумело руководимых Фермором, Фридрих вынужден был довольствоваться неопределенным результатом сражения и большими потерями у противника (16.000 солдат из 42.000 и 60 орудий против 11.000 человек из 33.000 и 36 орудий). Попытка добиться решающей победы над Салтыковым заставила Фридриха 12 августа 1759 г. при Кунерсдорфе пойти на страшный риск. Салтыков хладнокровно отразил "косую атаку", обеспечил за собой избыточный контроль над центром позиции холмом Шпицберг и нанес пруссакам страшное поражение. В источниках указывается 18.000 потерь (37%), но эта цифра не дает представления о реальности - армия Фридриха, возглавляемая самим королем, после сражения рассыпалась. Дальнейший ход войны не представляет интереса, поскольку характеризуется, скорее, взаимными интригами союзников, нежели их борьбой с Фридрихом, который, почти не имея войск, на внутренних линиях и тактических контршансах как-то держался еще три года - и таки дождался смерти императрицы Елизаветы и прихода к власти его личного друга Петра III.

Однако, неопределенный мир вместо неизбежной капитуляции Фридриху принесли не его победы, а успешные действия Вольфа в Канаде. В результате войны, Пруссия, Австрия и Россия осталась "при своих", "победительница" Франция лишилась целой страны (и всякой надежды на создание мировой колониальной империи), а принадлежащие к "проигравшей" коалиции англичане вновь укрепили свои позиции.

В целом войны XVIII столетия привели к созданию двух империй принципиально различного типа: "морской" Британской и "континентальной" Российской. Победы Петра под Полтавой (1709 г.), Салтыкова под Кунерсдорфом (1759 г.), завоевательные походы Румянцева и Суворова базировались почти исключительно на прямых действиях и опирались на численное превосходство, неистощимость людских резервов и - last, but not least - на превосходство русской артиллерии.

Казалось бы, следующий век должен пройти под знаком русско-английского соперничества. Однако, решающее столкновение прямой и непрямой стратегии оказалось бескровным: в конце XVIII столетия британская дипломатия сумела "поймать" Россию на эмоциональном отношении к эксцессам Французской революции и в дальнейшем беззастенчиво использовала этот психологический якорь и его производные. С этого момента Россия теряет цивилизационную самостоятельность и неизменно - при любом узоре европейского политического калейдоскопа - применяется Великобританией, как инструмент решения собственных задач на континенте. Заслуживает уважения последовательное выполнение сменяющими друг друга английскими правительствами процедуры психологического управления Россией, безотносительно к тому была ли она союзником (Наполеоновские войны и обе Мировые войны) или противником (Крымская, Русско-Турецкая, Русско-Японская, Балканская войны, "антракт" 1918 - 1939 гг.). Самостоятельность русской внешней политики, надо заметить, не восстановлена по сей день.

Разумеется, окончательно разрешить подобным казуистическим образом неустранимое структурное противоречие между "континентальной" и "морской" стратегией было невозможно, и Великобритании все же пришлось столкнуться с силами, полагающими себя гегемонами Европы. Это привело к длительной борьбе с революционной Францией (1789 - 1815 гг.), а позднее - к вековому англо-германскому конфликту. Достижением английской дипломатии была приобретенная возможность использовать Россию против Франции и Германии, в то время как обыденная "прямая" логика преобразования противоречия приводила к использованию Россией Франции и Германии против Англии. Иными словами, непрямые действия в области большой стратегии обеспечили Великобритании благоприятную "редакцию" конфликтов XIX - XX столетия⁴⁴.

44. Борьба "континентальной" и "морской" стратегии завершилась в шестидесятые годы XX века выходом гонки вооружений в космическое измерение. В настоящее время это противоречие приобрело форму борьбы между "информационной" и "технологической" стратегиями.

Последовавший за Великой Французской Революцией тридцатилетний период общеевропейской войны отличается прежде всего непомерной идеологической насыщенностью ("Республика - она как солнце..." (с) Наполеон Бонапарт) и заметным по отношению к предшествующим конфликтам возрастанием роли пропаганды. Французская революция заменила религиозную нетерпимость Реформации политической нетерпимостью, что привело, в частности, к тенденции затягивать безнадежно проигранные войны.

Со стратегической точки зрения решающие события произошли в 1799 г. на Средиземном море.

Победы Республики при Вальми 20 сентября 1792 г., Жемаппе 6 ноября того же года, Флерюсе 18 июня 1794 г. несомненно имели своим источником "историческую необходимость", проявляющуюся в данном случае, как повышенная маневренность и боеспособность революционной армии. Не следует, правда, забывать, что во всех трех сражениях французы имели заметное численное превосходство