Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971 - [10]

. Есть еще много людей, воспринимающих слово «интеллигенция» как ругательство, есть еще много любителей поговорить о нигилизме и неустойчивости интеллигенции. И когда такие любители заявляют, что в мире идет беспощадная идеологическая борьба, они словно не желают видеть, что научная интеллигенция — это не проводники враждебной марксизму идеологии, а идеологическая борьба — это не мордобой на ринге. Наша молодая научная молодежь есть огромная созидательная и революционная сила. Фронт идеологической борьбы проходит не по границам, а внутри каждого из нас. Сомнения, критическое отношение, стремление к непрерывному расширению кругозора — это не капитулянтство перед буржуазной культурой, а оружие борьбы за новую коммунистическую культуру, которая впитает в себя всё лучшее, что создано и создается на нашей планете в этой области. Находятся кретины, дошедшие в своей ненависти к интеллигенции до того, что обзывают ее «духовными власовцами»[29]. Находятся «начальнички», которые закрывают выставки. Находятся «серые», которые панически боятся, как бы чего не вышло из стремления молодежи к знанию, к культуре.

Но для каждого, кто верит в неизбежность коммунизма, ясно, что история оставит за бортом всех этих обывателей и воинствующих мещан — уже просто потому, что коммунистическое общество — это общество, состоящее из творцов и исследователей.

Письмо Аркадия брату, 14 февраля 1967, М. — Л.

Здравствуй, дорогой Борис!

Пишу тебе в очень тяжкий для меня день: сегодня, во-первых, бюро, на котором решается судьба Емцева и Парнова, во-вторых, коллоквиум по социальным мотивам в фантастике. Поскольку я имею глупость отвечать и за то, и за другое, чувствую себя не очень.

Только что был в Литфонде по поводу путевок, результат ты уже знаешь из телефонного разговора, который будет у нас с тобой сегодня вечером.

Рад, что наша статья в «Комсомолку» закончилась. Теперь перепечатаю и отнесу, и дело с концом.

В темплане «МолГв» действительно имеет место «ВНМ». Но это, конечно, ошибка. Я писал заявку на 68 год, я тебе говорил об этом, по-моему.

На днях перечитал ГЛ. А знаешь, очень неплохо. Правда, простым глазом видны и просчеты — сюжетные, главным образом, но это будет настоящая вещь, не чета «Спирали времени». Я ее, между прочим, тоже получил и тоже пытался читать и тоже не смог. Бедный старик.

ПНвС по телевидению лучше всего, конечно, запретить. Только я не знаю, как это сделать. Сходи и упрись: скажи, что отказываешься участвовать в их деятельности, если они не снимут это безобразие с экрана. Может быть, так?

Вчера меня вытащили на радиозапись: беседа с молодыми сопляками, Клубом любителей фантастики, это еще альтовские ребятишки. Очень широкий диапазон разговора: от роли фантастики в литературе до что такое Массачузетская машина и воскреснет ли Горбовский. Все-таки эти вот встречи производят на меня тягостное впечатление. Что-то тут не так и не то. А что именно — не уловлю. Может, это субъективное? Или это в принципе дерьмо?

Предисловие для нашего тома (с Днепровым) в Детгизовской библиотеке пишет Юля Кагарлицкий. А Днепров, между прочим, куда-то пропал. Нина Матвеевна[30] в ярости, том скоро сдавать, а «Глиняного бога» нет. Пропал Толя. Никаких следов. Куда она ни звонит, всюду отвечают: видели, но давно.

Такие у нас новости.

Целую, твой Арк. И не забудь про медсправку!

Привет Адке, поцелуй маму и Р-росшепера.

Письмо Бориса брату, 16 февраля 1967, Л. — М.

Дорогой Аркашенька!

Мама подробно изложила свой разговор с тобой. Итак, шестого марта начинается наша 24-дневная путевка в ДТ Голицыно. Правильно я говорю? Должен тебе сказать, что ты велик и могуч и вообще молодец. Передать не могу, как я рад, что всё так устроилось. Поработаем всласть. И все, насколько я понимаю, будут довольны. Когда мне приезжать и что с собою брать, ты сообщишь позже, ближе к отъезду. А вот у меня сейчас есть только одна идея: надо взять с собою туда ГЛ. На всякий случай. Дело в том, что я АБСОЛЮТНО не представляю себе, как мы будем писать ПРОДОЛЖЕНИЕ. В голове — ну ничегошеньки. Так что в крайнем случае помучаемся, помучаемся да и засядем за отделку ГЛ. А?

Почему встречи с читателем производят тягостное впечатление, я, кажется, понимаю. Дело в том, что читателя, особенно молодого, интересует совсем не то, что нас. Он (читатель), как правило, любит ф-ку, а мы ее не терпим. Он в штаны сикает при слове «пришелец», а нам блевать хочется.

Ему чрезвычайно важно знать с совершенной точностью, что есть фантастика, а для нас это проблема чисто утилитарная. И т. д. Я вот вчера выступал по просьбе Вилинбахова в Университетской биб-ке. Вот там было интересно. Студентов набилось в небольшую комнату человек сто, все активные, веселые, почитатели. Записок — куча. Ужо привезу.

Я провел в школе вундеркиндов анкету альтовскую. Материал получился маленький — всего сорок одна анкета, но небезлюбопытный. Например, выяснилось, что с иностранной ф-кой ребята знакомы в общем лучше, чем с советской, за исключением Ефремова, которого читали 88 процентов опрошенных. А вот нас: 73 %, Варшавского: 63; Мартынова: 46; Немцова: 44. В то время как Лема: 85; Азимова: 76; Брэдбери: 71. Таких авторов как Альтов, Журавлева, Емцев-Парнов и т. д. читали единицы. Потом я вычислил «коэффициент популярности»: отношение числа прочитавших данного автора