Стругацкие. Комментарий для генерации NEXT - [16]

«— Сама вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет…» — ПНВС.

ВМ-ОПЕРАТОР — оператор вычислительных машин (иначе см. Энциклопедию):

«— Я тебя понимаю, товарищ ВМ-ОПЕРАТОР, — ласково сказал учитель. — Самое трудное — правильно поставить вопрос. Остальное сделают за вас шесть веков развития математики…» — ПДВВ.

ВНАКЛОНКУ — т. е. наклоненным (Евгеньева):

«Большую часть рабочего времени Станислав проводил в кустиках, а когда болезнь отпускала, торчал ВНАКЛОНКУ в кристальных ледяных струях Мугиана — отмывал там бесконечные кувшинные обломки.» — ПП.

ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЙ КОМПЛЕКС — теоретически — комплекс, состоящий из промышленности и армии, предназначенных для поддержания обороноспособности страны; третий элемент, без учета которого нельзя понять, как этот комплекс действует — общество, а связи в системе реально таковы: армия загружает неэффективную промышленность (и науку) и оправдывает ее существование, дает выход садизму и посредством «дедовщины» заканчивает воспитание, начатое детским садом и школой, государство поддерживает уровень военной истерии, достаточный для того, чтобы общество работало даром, и, пользуясь армией, поддерживает послушание, когда истерии не хватает; доминирующее отношение в советском обществе — уважение, преклонение и гордость:

«— Слушайте, Валентин, — сказал Нунан, отрезая кусочек мяса. — Как вы думаете, чем все это кончится? — Вы о чем? — Посещение, Зоны, сталкеры, ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЕ КОМПЛЕКСЫ — вся эта куча… Чем все это может кончиться?» — ПНС.

ВОЙНА — форма взаимодействия государств или негосударственных армий (см.), например, повстанческих, освободительных, бандформирований и т. д., при котором происходят убийства, уничтожение материальных ценностей, разрушение природы и установление власти так называемой победившей стороны; война удовлетворяет некоторые человеческие потребности (например, садизм, потребность в осуществлении власти над другими, разрушении) и поэтому применяется государством для уменьшения других потребностей граждан (например, в свободе, любви, стабильной жизни), и отвлечении их внимания от проблем своей жизни и своей страны; военное мироощущение в прошлом веке являлось важной чертой психологии советского человека, военная лексика применялась для выражения самых сильных эмоций (И каждый на треть — патрон / Лежи и смотри / Как ядерный принц / Несет свою плеть на трон — А.Башлачев «Все от винта»); если в войне участвуют только государственные армии, война признается международным сообществом, к ней проявляется интерес, на нее распространяются международные документы о порядке обращения с военнопленными и т. п.; если в войне участвует хотя бы с одной стороны негосударственная армия, война объявляется внутренним делом государства и международное сообщество традиционно проявляет к происходящему существенно меньший интерес или никакого; в последние годы прошлого века возросло внимание, уделяемое международным сообществом к внутренним войнам, но страны, ведущие такие войны, пытались этому противодействовать (иначе см. Энциклопедию):

«— Как можно смешивать такие разнородные понятия — ВОЙНА и армия? Мы все ненавидим войну. Война — это ужасно. Моя мать рассказывала мне, она была тогда девочкой, но все помнит: вдруг приходят солдаты, грубые, чужие, говорят на чужом языке, отрыгиваются, офицеры так бесцеремонны и так некультурны, громко хохочут, обижают горничных, простите, пахнут, и этот бессмысленный комендантский час… Но ведь это война! Она достойна всяческого осуждения! И совсем иное дело — армия. Вы знаете, Иван, вы должны помнить эту картину: войска, выстроенные побатальонно, строгость линий, мужественные лица под касками, оружие блестит, аксельбанты сверкают…» — ХВВ.

«…раздался грохот и треск, стена горящего дома обрушилась, и прямо из крутящегося огня, из тучи искр и дыма на нашу улицу выплыл, держась в метре над мостовой, штурмовой танк „мамонт“. Такого ужаса мы еще не видели. /…/ Я опомнился только в подворотне. Танк был уже значительно ближе, и сначала я не увидел никого из наших, но затем в кузове бронетранспортера поднялся во весь рост Айова Смит, выставив перед собой „гремучку“, уперев казенник в живот, и стал целиться. Я видел, как отдача согнула его пополам, я видел, как по черному лбу танка ширкнула огненная черта, а затем улица наполнилась ревом и пламенем /…/ Не было бронетранспортера, не было куч битого кирпича, не было покосившегося киоска возле соседнего дома — был только танк. Он словно проснулся теперь, он извергал водопады огня, и улица на глазах переставала быть улицей и превращалась в площадь. Пек сильно ударил меня по шее, и прямо перед лицом я увидел его стеклянные глаза, но не было уже времени бежать к траншее и разворачивать лоток. Мы вдвоем подхватили мину и побежали навстречу танку, и я помню только, что неотрывно смотрел Пеку в затылок, задыхался и считал шаги, и вдруг каска слетела с головы Пека, и Пек упал, и я едва не выронил тяжеленную мину и упал на него. Танк взорвали Роберт и Учитель /…/ Айова Смит был инженером-мелиоратором из Айовы, Соединенные Штаты. Роберт Свентицкий был кинорежиссером из Кракова, Польша. Учитель был школьным учителем из этого города. Их никто никогда больше не видел, даже мертвыми.» — ХВВ.