Строители - [77]

На столе лежал длинный список людей, которые настоятельно просили меня позвонить. Несколько раз в списке значился директор растворного завода Туров. Я очень удивился; хотя о растворе все говорили, до сих пор мало кто из строителей мог похвалиться, что разговаривал лично с директором. В конце концов к нему перестали звонить, решив, что директор — мифическое существо, а существуют только диспетчеры завода.

— Слушайте, дорогой товарищ, — сказал мне Туров, когда я вызвал его к телефону, — что ж это вы! Так красиво говорили на техсовете о растворе! А известно ли вам, что мы ввели ночные смены на заводе, а ваши стройки отказываются от раствора. Известно?

— Нет, не известно.

— Почему?

Мне не хотелось говорить о своей болезни. Я сказал, что выясню и позвоню ему.

— Ну что ж, выясняйте. Но имейте в виду, еще один отказ, и я, дорогой товарищ, ликвидирую на заводе ночные смены, ясно?

— Ясно.

Он смягчился:

— Понимаю, как говорят, руки не дошли, а разве у вас нет диспетчеризации?

— Нет.

— Ну, тогда ничего не выйдет. Ничего, дорогой товарищ!

— Я понимаю. Дайте нам все же время, — попросил я. — Введем диспетчеризацию.

Он промолчал. Потом медленно произнес:

— Это уже деловой разговор. Я хочу на вашем тресте отработать поставку раствора ночью. Рано или поздно спохватятся и другие тресты… Вот так, дорогой товарищ! Вот так!.. И запишите мой прямой телефон. Звоните, когда нужно будет.

— Спасибо. Я только в крайнем случае.

— Нет… звоните, когда просто нужно будет.

«Вот, — подумал я, — называем его бюрократом, жестким в деловом отношении человеком, а он!»

Словно угадывая мои мысли и не соглашаясь с ними. Туров вдруг добавил:

— Но учтите, если через неделю у вас не будет диспетчерской, отключу ночью раствор, дорогой товарищ! — В трубке послышались короткие гудки.

Потом я разговаривал с управляющим трестом механизации. Впрочем, «разговаривал» — это явное преувеличение. Я слушал и молчал. Он ввел вечернюю и ночную смены, дежурных и ремонтные бригады, оборудовал специальные аварийные автомашины. Но вот на объекте Беленького ночью вышел из строя башенный край, а связи нет.

Он имел право попрекать меня — я ему об этом сказал.

— Что мне ваше признание? — бросил он зло. — Вы знаете, во что обходится содержание аварийной бригады во вторую и третью смены? Знаете?! Так черт вас дери, раз вы спровоцировали всех на это мероприятие, пусть хоть толк будет. Ведь во время аварии башенный кран простоял шесть часов… Что вы мне поддакиваете!.. Меня не интересуют ваши трудности, абсолютно не интересуют. Организуйте связь, черт вас побери, по проводам, по радио, используйте спутник — что хотите! Вы же в Москве работаете, а не на Северном полюсе… Чего вы молчите?

— Мне нужна хотя бы неделя.

— И дня не дам. Одного дня! — закричал он и бросил трубку.

Через минуту он снова говорил со мной.

— Ты извини, погорячился. В главк прибыли новые аппараты дальней диспетчерской связи, «Молния», кажется, называются. Управление главного механика не знает, куда их деть. Смотри не зевай!

— Спасибо.

— «Спасибо»! — насмешливо повторил он. — Связался я на свою голову с вами, строителями. Нет, уйду от вас на завод, там все, знаешь, тик-так: конвейер, все станки на фундаментах крутятся себе, а тут на стройке сумасшедший дом… А здорово у вас техсовет прошел, — вдруг рассмеялся он. — Только сорвешься ты, парень. Я тебе советую в горком пойти. Там бы тебя поддержали.

Я промолчал. С чем, интересно, мне идти в горком, с какими предложениями, с какими просьбами?

Мне потребовалось всего полчаса, чтобы убедиться — в тресте раствор никого не интересовал. Вызванный для объяснения начальник производственного отдела Мякишев первым долгом начал перелопачивать бумаги у меня на столе»

— Здравствуйте, Федор Петрович!

— Здравствуйте, здравствуйте, — строго ответил он. — Тут у вас одна важная бумажка из главка должна быть.

Чтобы соблюсти ритуал наших встреч и этим доставить ему удовольствие, я сказал:

— А может быть, не у меня?!

— А у кого же? — Мякишев посмотрел на меня страшными рачьими глазами. К моему удивлению, он держал карандаш у рта не вертикально, а чуть наклонно.

Мякишев наотрез отказался заниматься раствором:

— Это дело конторы снабжения. Я пошел.

— Посидите, Федор Петрович.

Мне не хотелось вызывать Обедину, но она пришла сама» приоткрыла дверь и, просунув свою кукольную головку, игриво спросила:

— И мне можно, Виктор Константинович?

— И вам.

Она впорхнула в комнату, села и аккуратно расправила юбку.

— Я знаю, знаю, Виктор Константинович, разговор о растворе, правда? — быстренько запрыгали ее губки. — Мы когда-то занимались раствором. — Она смотрела прямо на меня ясными, такими правдивыми глазами.

— Ну и что?

— Ничего не вышло у нас, ничего, Виктор Константинович!

Для полноты картины я вызвал еще начальника технического отдела Топоркова. Он подошел к моему столу и так вытянулся, что я испугался, не порвет ли он себе жилы. Руки он держал вдоль тела.

Я попросил его присесть.

— Слушаюсь! — Он осторожно взял стул.

Я рассказал им об ультиматумах директора растворного завода и управляющего трестом механизации.

— Что будем делать? — спросил я. — Да, а где же Костромин?