Строители - [58]
— Завтра утром сам поеду на вашу стройку.
Моргунов ничего не ответил.
— Вот что, — сказал я, — связывайтесь с прорабом, чтобы его не упустить, а через полчаса позвоните мне и подтвердите, что приняли мое указание к исполнению. — Я положил трубку.
Вошла секретарша. Как это требовалось по последней моде, на ее груди висела большая медная бляха. Она принесла еще кипу бумаг и вопросительно посмотрела на меня.
— Завтра… Неолина.
— Неонелина, — поправила она меня.
Несколько, раз звонил телефон. Я с надеждой подымал трубку, но это был не Моргунов.
Истекал третий день моей работы в тресте. Я подошел к окну. На широком карнизе сидел голубь, он с надеждой посмотрел на меня, но я развел руками, — ничего нет съестного. Внизу, по Москве-реке, задыхаясь, толкал неправдоподобно широкую баржу с песком маленький буксир. Река в этот момент казалась просто небольшим искусственным каналом, прорытым, чтобы транспортировать такие баржи.
Что ты сделал за три дня? — спросил я себя. Неудачная оперативка в тресте, вот сейчас — тяжелый разговор с Моргуновым…
Моргунов не позвонит. Что же сейчас? Еще раз позвонить ему?.. Ни в коем случае!.. Но ведь завтра, когда приедет Самородок на приемку трассы, она может оказаться несвободной, тогда все сорвется. И все-таки звонить больше нельзя.
Ну, а три дня — срок не такой уж большой, утешал я себя… Наверное, самый главный результат этих дней — твердое решение не отступать…
Баржа прошла, и снова Москва-река стала похожа на реку. Голубь переступил лапками, еще раз посмотрел на меня и, видно решив, что тут ничего путного не дождешься, тяжело взлетел.
Моргунов не звонил.
Этой весной я получил в свое личное пользование весьма удобный транспорт. Станция метро подошла почти к самому моему дому. Когда я выхожу, меня уже ожидают шесть вагонов, готовые за короткое время подвезти на любую стройку. Я великодушно разрешаю садиться в свои вагоны еще многим людям, и они, очевидно в благодарность, никогда меня не толкают, а если иногда и выпьют, то идут к трамваю. (Почему-то трамвай особенно привлекает подвыпивших людей. Может быть, в трамвае можно пофилософствовать?)
В метро все молчат. Я готов утверждать, что метро — самое тихое место в Москве. Вот сейчас по переходу рядом со мной мчатся еще много людей, и все молчат, только плитка пола от стука каблуков звенит и охает. Когда-нибудь очередная мода заставит женскую часть населения Москвы сменить каблуки на гладкую резиновую подошву. О, тогда, наверное, врачи будут назначать нервным больным пребывание в метро.
Я выбираю себе по вкусу один из шести моих вагонов, и люди, деликатно поддерживая меня под локотки, как это делал вчера Шуров, вносят меня в средину.
Думаю о вчерашнем разговоре с Моргуновым. И чего это я вчера себя пилил? Ничего страшного, ну, не позвонил: мало ли что могло случиться!
На стройку к прорабу Кочергину я попал только в девять часов, до приезда Самородка остался один час.
Кочергин встретил меня радостно:
— Поздравляю вас, Виктор Константинович, с выдвижением! Несет вас, словно на дрожжах.
Я подозрительно посмотрел на него, но у Кочергина было такое простецкое выражение лица, что придраться трудно.
— Как трасса? Вам звонил вчера Моргунов?
— Э, Виктор Константинович, беспокойный вы человек! Конечно, трасса свободна.
— Проверим. Давайте чертеж, теодолит!
Он что-то пробурчал себе под нос.
До приезда Самородка осталось полчаса, когда мы установили, что на трассе водопровода стоит пирамида с четырьмя панелями, на линии водостока и канализации — два штабеля плит.
— На площадке есть кран? Быстро…
Кочергин растерянно развел руками.
— А, черт! — Я прошел в прорабскую. Главного механика на месте не оказалось. Остальные отделы о механизмах ничего не знали. В тресте механизации ответили, что все краны на линии.
Я посмотрел на часы — было десять.
У ворот остановилась рыжая «Волга», известная всем строителям. Из нее, низко согнувшись, вышли Ивлев и Самородок. Они направились к Кочергину, который стоял у штабеля плит.
Я тоже поплелся туда. Увидев меня, Ивлев еще издали закричал:
— Молодец, Виктор! Были на площадке у Беленького, все в порядке, трасса свободна.
Когда я подошел, он хлопнул меня по плечу:
— Молодец! — Потом повернулся к Самородку: — Ну, вот видишь, Александр Семенович, таким людям не жалко и добро сделать. И тут тоже, Кочергин говорит…
Я посмотрел на Кочергина. Он подтвердил:
— Конечно… Трасса свободна.
Самородок подозрительно скосил на меня круглые черные глаза, но промолчал.
— Да, да, вот смотрите. — Кочергин стоял шагах в десяти от трассы. — Свободна!
Самородок снова посмотрел на меня.
— Что ты такой мрачный, а? Как все-таки, трасса свободна?
— Конечно… — быстро начал Кочергин.
— Ты подожди! — Самородок шагнул ко мне. — Ну!
— Нет, на трассе лежат плиты… — неожиданно для себя сказал я.
Самородок, выпятив крепенький животик, обтянутый красной трикотажной рубашкой, закричал. Он клял управляющего Ивлева, «этого трусишку», который юлит перед главком, потом меня, за то, что я втравил их в эту авантюру, потом «старого лгуна» Кочергина…
— Пойдем, — тащил он меня в прорабскую, — пойдем, миленький, славненький мальчик! Пойдем позвоним в главк и доложим, что ты наделал в штанишки. «Три дня…» Месяц, чтобы все закончить. — Он выпучил круглые черные глаза и снова радостно закричал: — Месяц! Не меньше.
Лауреат премии ВЦСПС и Союза писателей СССР Лев Лондон известен читателю по книгам «Как стать главным инженером», «Трудные этажи», «Дом над тополями». В новом остросюжетном романе «Снег в июле» затрагиваются нравственные и общественные проблемы. Роман — своеобразное лирико-сатирическое повествование. Свободно и непринужденно, с чувством юмора автор раскрывает богатый внутренний мир своих героев — наших современников. В книгу включены также рассказы из жизни строителей.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».