Строители - [44]
Я повесил трубку.
— Но виноваты и вы, Анатолий Александрович, — надо проверять.
Мы заспорили, забыв о Любе, и вдруг она странно тонко заплакала.
— Вы чего? — недоуменно спросил прораб Анатолий.
— Ви-ви-ктор Константинович меня не руга-ет… — Люба плача выбежала из комнаты.
Мы смущенно посмотрели друг на друга.
— Пойду успокою, — сказал Анатолий, поднимаясь.
На стройку приехала черная «Волга». Строители знают, что на такой машине ездит большое начальство. Поэтому ко мне экстренно отрядили Петьку.
У «Волги» стоял заместитель начальника главка Левшин. Лицо у него словно застыло.
Мне никогда не удавалось скрыть свои чувства, и люди, которые внешне не реагируют на события, кажутся мне загадочными. Я невольно перед ними робею. Я рассказываю Левшину о ходе строительства, сбиваюсь и умолкаю.
— Ну? — произносит он.
— Все, — виновато говорю я.
— Не слишком подробно. — Он опускает веки. — Так что же вы все-таки собираетесь делать, чтобы войти в график?
Работа в комитете все же кое-чему научила меня. Раньше я ответил бы сразу, теперь сказал:
— Я подумаю и сообщу вам.
— Это единственно разумные слова, которые я услышал от вас за четверть часа, — сказал Левшин и недовольно спросил: — Не совершили ли мы ошибку, поручив вам такое сложное дело?
Я ответил, что ошибки не совершили.
Но Левшин не принял шутки.
— Я позвоню вашему управляющему, пусть поговорит с вами.
— …Ничего, ничего, Виктор, работай! — через два часа говорил мне приехавший на стройку Николай Николаевич. Он выглядел совсем плохо. — Ничего, держись. — Он ободряюще положил мне руку на плечо. — Рядом с новым всегда возникают трудности. Не суетись, не бегай, думай, и трудности отступят. — Он уже улыбался.
Я принял трудное решение — на время прекратить монтаж. На стройке оно было встречено гробовым молчанием.
Даже Гнат не шумел, только при встрече странно тихо сказал:
— Смотри, инженер, влипнешь.
Но зато сверху гремели раскаты грома. Из главка требовали объяснения.
Позвонил Николай Николаевич.
— Это так нужно? — коротко спросил он.
— Да, Николай Николаевич, следует сначала подготовиться.
— Хорошо.
На стройку прибыли представители завода башенных кранов. Выяснилось, что наши крановщики полностью не освоили механизмы. Инженеры завода, их было трое, приступили к обучению наших механизаторов.
Мы заказали новую оснастку.
Даже в троллейбусе, по пути на работу, я снова продумывал технологическую цепочку. Вроде все предусмотрено, вот освоим краны, придет новая оснастка. Остаются только мелочи… Мелочи… А вдруг дело в них?
На работе я позвонил прорабу Анатолию.
— Через час начните монтаж на одном корпусе, — приказал я.
— Почему? Ведь еще не все готово.
— Скажите нормировщице, чтобы она приготовилась к хронометражу.
Анатолий что-то проворчал. Я повесил трубку.
Целый день я провел на монтаже. Сюда секретарь Лида, недовольно хмуря широкие брови, и приносила на подпись бумажки.
— Может, мне перенести сюда стол и машинку? — ядовито спросила она.
В шесть часов вечера, когда у меня, как обычно, собрались прорабы и бригадиры, я предложил в монтажном звене сократить монтажника и добавить одного сварщика.
— Ерунда все это! — вспыхнул прораб Анатолий. — Пусть краны работают бесперебойно, и все пойдет.
— Обойдемся, инженер, — закричал Гнат, — что же чужих приглашать?
Впервые я резко оборвал Гната. Я положил на стол карту хронометража.
— Смотрите — двадцать два процента кранового времени теряется из-за задержки в сварке…
Монтаж был возобновлен через пять дней.
Мне позвонили из диспетчерской.
— Виктор Константинович, — раздался тонкий голосок Любы, — вас срочно требуют на первый корпус.
— Что случилось? — встревоженно спросил я.
— Не знаю.
…На перекрытии третьего этажа на узкой скамейке сидели прорабы.
Кочергин поднялся, зашел в будку мастера, вынес стул и поставил его напротив скамейки.
— Садитесь, — коротко сказал он.
Я сел.
— Виктор Константинович, — осторожно начал Кочергин. — Мы тут собрались и приняли решение. Извините, конечно, что без вас. Но вы бы нам мешали. — Он усмехнулся. — Не дали бы нам свободно порассуждать…
— Не тяните резину, Кочергин! — резко сказал прораб Анатолий. — Говорите сразу.
— Сейчас, сейчас… Понимаешь, Анатолий, не люблю говорить начальству неприятные вещи… Виктор Константинович, — снова обратился он ко мне, — как видите, мы смонтировали только пол-этажа. И краны работали бесперебойно, и сварщиков по вашей рекомендации добавили, и оснастка новая, а не получается. Сколько же можно трепать себе и другим нервы? Мы решили прекратить этот экспери… эспери… черт его знает, даже не выговоришь.
— Эксперимент, — сказал Быков.
— Не понимаю, — медленно сказал я. — Почему вдруг? Анатолий Александрович, что это значит?
Анатолий сидел на краю скамейки, опустив голову.
— Это значит, — помедлив, ответил он, — что мои расчеты — это теория, а жизнь есть жизнь. Это значит, что я втравил вас всех в авантюру. — Он поднял голову. — И не смотрите на меня так осуждающе. И так тошно!
Быков встал, обошел скамейку и положил руку на плечо Анатолию.
— Не нервничай, Анатолий… Все в порядке, Виктор Константинович, — мягко сказал он. — Монтаж ведь ускорен, а быстрее все равно не получится.
Лауреат премии ВЦСПС и Союза писателей СССР Лев Лондон известен читателю по книгам «Как стать главным инженером», «Трудные этажи», «Дом над тополями». В новом остросюжетном романе «Снег в июле» затрагиваются нравственные и общественные проблемы. Роман — своеобразное лирико-сатирическое повествование. Свободно и непринужденно, с чувством юмора автор раскрывает богатый внутренний мир своих героев — наших современников. В книгу включены также рассказы из жизни строителей.
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».