Строители - [120]

— Докладываю, Виктор Константинович, — деловито начал Трошкин…

— Зачем это, Семион Макарович! — перебил я его. — Вы представитель главка, и «докладываю» — это я вам должен…

— Нет-нет, — он поднял вверх маленькую руку с блокнотом, — люблю ясность! Раз вчера сам напросился тебе в помощь, значит, «докладываю». Уже прибыло пять установок для устройства стяжки, четыре компрессора… Извини, пожалуйста, вот еще одна машина, побегу.

Чтобы дойти до машины, Трошкину не миновать было двух огромных луж и глиняного месива у дороги, но, когда он вернулся, его остроносые туфли блестели по-прежнему.

— Как вы это делаете, Семион Макарович? — не удержался я.

— Что?.. Ах, ты вот о чем! — Он снисходительно улыбнулся. — Большинство просто неряхи. Так вот… — Не заглядывая в блокнот, он перечислил все механизмы, которые по приказанию Левшина прибыли на стройку. — Сейчас дожимаю остатки. Неаккуратный народ, знаешь!

Я посмотрел на его тонкие, крепко сжатые губы, на бачки, так точно прорисованные бритвой, что едва ли на одном было хоть на волосок больше, чем на другом, на остренький, по привычке вздернутый подбородок — и искренне пожалел трест механизации. Досталось его бедным сотрудникам!

— Спасибо, Семион Макарович, вы нам хорошо помогаете.

Он не позволил себе ни слова в ответ, но по тому, как переложил портфель из левой руки в правую, я понял: мое замечание его взволновало.

Наверное, с этого момента и началась наша деловая дружба (бывает и такая!). Пройдет время, забудется эта площадка и дома, придут новые стройки. Но когда у меня ничего не будет получаться с каким-нибудь субподрядчиком, я позвоню Трошкину:

— Семион Макарович, выручайте!

— Повторите еще раз, только все точно! — Он записывает и коротко говорит: — Принято!

И нет уже покоя ни субподрядчику, ни мне до тех пор, пока не будет сказано:

— Спасибо, Семион Макарович, вы нам хорошо помогли.

…На короткой оперативке, после того как был проверен пуск механизмов, Трошкин вдруг заявил:

— Должен еще раз доложить, Виктор Константинович, что Янин задерживает перевод своих рабочих с этой площадки. — Он строго посмотрел на Тома Семеновича, потом на меня.

В этом замечании и взгляде была бездна оттенков: видите, какой я! Вчера требовал усилить стройку рабочими, а вот получил указание Левшина — и требую рабочих снять; вчера требовал от вашего инженера — сейчас не гнушаюсь, ему докладываю, но учтите: я все тот же представитель главка!

Том Семенович вскочил:

— Как задерживаю? Что задерживаю? Вот смотрите, вчера было двести двадцать рабочих, а сегодня… сегодня… — Он принялся рыться в карманах. — Куда она, эта справка?.. Эта справка… — уже упавшим голосом повторил Янин.

Трошкин подождал, пока Том Семенович обыскал все свои карманы, и строго сказал:

— Вчера у тебя, Том Семенович, было не двести двадцать, а двести сорок два рабочих. Вечером уехала бригада Томилина — пятьдесят два человека, утром еще сорок один человек, а осталось…

— Что осталось, как осталось? — привычно спрашивал Янин, листая бумаги в папке.

— Осталось сто сорок девять — четыре бригады, — добивал его Трошкин. — Может быть, перечислить, какие бригады? Не нужно?

— Сегодня Том Семенович закончит перевод рабочих, — вмешался я, чтобы выручить Янина.

Но Трошкин не выпускал Тома Семеновича:

— А сколько и каких специальностей, Том Семенович, тут должны остаться?

— Как сколько, что сколько?..

— Прими меры, Виктор Константинович! Он ничего не знает, — уже забыв свое «докладываю», приказал мне Трошкин.

Я улыбнулся, мне сегодня все нравится, ибо я твердо усвоил: первое, что нужно для счастья человека, — это успех в работе.

Когда закончилась оперативка, меня остановил Беленький:

— Подожди, Виктор, хочу что-то спросить. Скажи мне, что это вчера в главке произошло? — Он на всякий случай загадочно улыбнулся. — Что случилось? Трошкин вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов.

Я очень спешил, но сейчас мне мил и Беленький.

— Вчера меня уже добивали, Дмитрий Федорович, — выручил Васильев.

— Как?

— Длинная история.

— Все равно не отстану, расскажи!

Мы идем по площадке. В автобусы и на бортовые машины грузятся бригады, они уезжают со стройки.

Я начал рассказывать… Снова увидел себя в главке беспомощным. Потом голос Васильева:

— Разрешите?

— Ну, что там еще у вас? — пренебрежительно бросает Левшин и стукает карандашом по столу. — Кажется, все ясно!

— Я только что из райкома. Беседовал с секретарем, которому вы обещали сдать эти четыре дома.

Левшин поднимает голову:

— Новый микрорайон без продовольственных магазинов, без булочной и аптеки, в одном из домов детская поликлиника — все это в первых этажах. Я хотел бы видеть, как вы отказали бы при этих обстоятельствах райкому.

— Секретарь райкома по нашей просьбе выезжал на стройку.

— Ну?

— Он посмотрел работы и график, сказал, что слишком дорогую цену надо заплатить за сдачу.

— Ну?

— Он не возражает, чтобы закончили монтаж и сдали только первые этажи… Остальное позже.

— Кто вас уполномочивал?! — кричит Трошкин.

— Подожди! Накричался уже сегодня! — обрывает его Левшин. Он встает и подходит к Васильеву. — Вы молодец, правильно поступили, по-партийному…