Стремнина - [151]

Когда я приеду на новое место работы, сообщу тебе все свои координаты, и ты всегда можешь звонить мне, рассчитывая на помощь и совет.

— Ох, как страшно мне, Радж! Но я постараюсь оправдать твою веру в меня! Я просто обязана сделать это, чтобы ты никогда не пожалел о вложенных в меня усилиях!

— Вот и молодец! Другого ответа я не ожидал. Что-то в последние дни на работе такая запарка, что не остаётся времени на то, чтобы нам побыть вдвоём. Но я обязательно найду для этого время! Я хочу напоследок надышаться тобой, насмотреться на тебя! Раствориться в тебе! Страшно подумать, что я тебя, возможно, больше никогда не увижу.

Яна молчала. Глаза её были полны слёз. Она опустила их и, безнадежно махнув рукой, вышла из кабинета.

Вечером, сидя в трамвае, она думала о том, что остаётся одна-одинёшенька. И вдруг каждой клеткой своего тела почувствовала свою незащищённость. Как устала она доказывать, что сильна, как мужик! Доказывать всем и вся! Поминутно, ежечасно! Конечно, можно казаться сильной, когда за твоей спиной мощный тыл — умный, деятельный и решительный мужчина, который предоставляет высокую степень свободы, но в любой момент готов поддержать тебя. Но когда ты готова в одиночку впрячься в воз с почти непосильным грузом… хочется завыть по-бабьи. О, боже, чуть не проехала остановку, спохватилась Яна и ринулась на выход.

До её дома осталось полтора квартала. Яна купила девчонкам чупа-чупс, мандаринов и направилась по ставшему ей уже родным скверу, стремясь поскорее обрести привычные тепло и домашний уют.

Приблизившись к подъезду, она увидела поджидавшего её Саида. «Надо же! Смотрит с такой нежностью и грустью! Мама говорит, что она сочувствует ему. А у меня все былые порывы, будто испарились. У меня нет сил выслушивать его и отвечать ему резкостями тоже нет сил»

Яна вяло поздоровалась.

— Я себя неважно чувствую, прости. Если, как всегда, ты желаешь завести пластинку о восстановлении семьи, то… давай, как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня просто нет сил. Я очень устала.

— Как же! Всё понятно! Тебе не дороги дети! Тебе не дорог их отец, твой муж, кстати, до сих пор! Ведь у тебя все мысли заняты красивым молодым директором!

— Знаешь, я сегодня даже не имею желания осадить тебя, поставить на место. У нас в офисе меняется руководство, и в связи с этим работает проверяющая комиссия. Не известно, кто станет новым директором. Я вся на нервах. Устала. Если тебе нечего сказать нового, то извини… И разговор наш будет не завтра и даже не через неделю. — Она резко открыла дверь и вошла в подъезд.

Саид побрёл к машине. Рухнул на водительское сиденье. Сгорбился, положив голову на обнявшие руль руки. А ведь он ехал в надежде рассказать ей о том, сколько передумал за всё это время. Сколько понял за те долгие, кажущиеся бесконечными часы одиночества, когда возвращался с работы и подолгу ворочался в постели, борясь с бессонницей! Перебирая в памяти их прошлую жизнь в Пакистане, он вдруг отчётливо представил себя на Янином месте, чего никогда раньше с ним не случалось. Раньше всё в их жизни казалось ему правильным. Он считал, что однозначно во всём виновата только его жена, не желавшая принять их национальные устои. Но сам прожив в чужой стране столько одиноких месяцев, он постепенно осознал и свою вину в происшедшем, стал понимать, почему Яна сбежала, увезла детей.

У них меняется руководство? Это значит, что прежний директор уезжает! Саид принялся мысленно благодарить Аллаха за то, что тот внял его молитвам. Теперь можно надеяться, что никто не встанет на его пути. Настроение Саида улучшилось.

Прошло уже четыре дня с той ночи, когда Марина решила поговорить с мужем о дальнейшей судьбе семьи. Но пока так и не смогла решиться на этот разговор. «А вдруг всё это окажется надуманным?» — тревожилась она. По многолетней привычке к самоанализу Марина мысленно менялась с мужем ролями, представляя, что он вдруг начал бы ни с того, ни с сего обвинять её в измене и предлагать развестись. Насколько было бы ей, невиноватой ни в чём, больно от подобных грязных предположений! Нет, «Не пойман — не вор!» — с усмешкой сказала она себе. Пока не доказан факт измены, говорить на эту тему глупо. Кроме того, что я смертельно обижу его, больше ничего не добьюсь. А обидев безвинного человека, всегда жившего интересами своей любимой жёнушки и наших детей, всего себя отдающего семье, следует ожидать, что не только сам Женя никогда не простит ей гадких подозрений, но и она потом изведёт себя за напраслину. И Марина решила «забыть» эту историю, если, конечно, Евгений сам не напомнит о ней.

А он тем временем поднимался по ступеням Катиного подъезда вслед за ней самой. Время опять клонилось к концу рабочего дня. Она открыла ключом дверь, достала его тапочки, которые купила специально для этих визитов.

— Милый, прими душ, а я пока чай подогрею, а то что-то замёрзла совсем. Ты, наверное, голоден? Я разогрею тебе бефстроганов с картофельным гарниром.

— Ради бога, Катюша! Какая еда? Ты же знаешь, что времени в обрез…

— Ну, как хочешь. Там в ванной твой халат махровый и полотенце — синее в красную полоску. А я пока, всё-таки, чаю горячего выпью.