Стреляющие горы - [36]

— Водитель, дизелист, электрик, повар, компьютерщиков ищем.

— Ну, хорошо. Но ведь раньше военнослужащие льготами разными пользовались, теперь же их отменили. Говорят, военные не очень этим довольны.

— Мое мнение такое: дайте людям достойную зарплату — и не надо никаких льгот. Вот ездил я в Москву повышать квалификацию. В полевом учебном центре встретился с немецкими офицерами — приехали к нам в порядке обмена опытом. Спрашиваю у них: как у вас решаются социальные проблемы офицеров? Чувствую, не понимают они меня. Уточняю: как обеспечивают жильем? Переспрашивают, опять не могут меня понять. Еще раз разъясняю. Отвечают: никак, у нас нет проблемы обеспечения жильем. А как же права военнослужащего? — спрашиваю. Отвечают: права у нас и они защищены — нам платят деньги, а мы сами решаем, купить ли нам квартиру или построить себе дом. Вот к чему мы начинаем подтягиваться. Достойный труд — достойная зарплата. А дальше сам решай, как ее использовать — на строительство собственной квартиры, дачи, на покупку машины, на поездку к морю. Ладно, ребята, время близится к обеду, прошу к столу.

Подошли к разместившейся под кронами деревьев походной кухне. Рядом с ней — сколоченный из досок длинный стол, накрытый цветастой клеенкой.

— Здесь вся строительная бригада помещается, — улыбается офицер и обращается к повару, который раскладывает столовые приборы и тарелки с салатами.

— Чем дорогих гостей кормить собираешься?

— На первое — борщ, на второе — плов, на третье — компот из вишен.

— Принимается.

Подождали, пока телевизионщики сложат аппаратуру, и уселись за стол.

— А где репортаж показывать будут? — интересуется Джабиев.

— В «Новостях» на Первом канале.

— А когда?

— Если удастся сегодня перегнать материал, — то завтра.

— Ну что ж, посмотрим.

12

Утром во дворе дома, захваченного Турком, собрались боевики, которым предстояло отправиться в засады. Те же, чья очередь наступала после обеда, лениво умывались, не обращая на сборы никакого внимания. Вскоре стали возвращаться моджахеды из ночных дозоров. Уставшие, молча разувались на террасе, отстегивали ремни с подсумками, вешали автоматы на гвозди, вбитые в стены сквозь ковры. Один из тех, кто сменил вчера вечером Рамзана с напарником, улучив момент, когда никого рядом не было, подозвал их.

— Поговорить надо. Идите в сад и ждите меня.

Встревоженные напарники, не медля, направились в сад. Рамзан высказал предположение:

— Похоже, он видел, как мы заходили к аксакалу?

— Скорей всего именно так. Плохи наши дела.

— Верно, не халва с орехами, но и бояться не стоит. Договорились же: отдавали деньги на хранение. На этом и будем стоять. Больше — ни слова.

Позвавший их на разговор боевик не заставил себя ждать. Подошел и сразу задал вопрос в лоб:

— Для чего вы заходили в дом кунака Нуралиева?

— Разве они кунаки?

— А то вы не знаете!

— Первый раз слышим. И к чему этот допрос? Ты что, Турок, что ли?

— Если мои подозрения верны, с вами будут говорить и амир, и шейх!

— Мы могли бы ответить и тебе, и им, что зашли попить козьего молока. Но тебе откроем правду: мы оставили аксакалу доллары на хранение с условием, что если с нами что-нибудь случится, он передаст их нашим семьям.

— Но вы же могли рассказать кунаку Нуралиева тайну Хасана и Турка!

— Могли. Только зачем нам это делать? О том, что в доме Нуралиевых живет новый хозяин, знает весь аул.

— Но аул не знает, что хозяева казнены, принесены в жертву.

— Что ты кощунствуешь! — возмутился Рамзан. — Они — заложники горного амира. Он держит их при себе, чтобы Керим не привел в аул омоновцев. Ты клевещешь на амира, который не может проливать кровь правоверных и не делает этого. Он только утверждает решение Высшего Шариатского Суда. Если Хасан узнает о твоей клевете, мы не позавидуем тебе, — и добавил более миролюбиво: — А отдать деньги на сохранение аксакалу мы советуем и тебе. Аллах предопределяет нашу судьбу, и нам не дано знать, что с нами будет завтра. Подумай над этим и посоветуй подумать всем остальным, с кем ты близок.

— Ладно. Я ничего не видел, вы ничего не слышали. А насчет денег — я приму ваш совет. В самом деле, мы не можем знать предопределенное нам Аллахом.

Когда боевик ушел, Рамзан облегченно вздохнул:

— Хорошо получилось. Теперь он нас станет бояться.

— Но бдительность терять не стоит. Вдруг он пойдет на подлость?

— Ты прав. Все может случиться. И все же, мне кажется, он тоже навестит аксакала и оставит у него деньги на хранение.

— Это, конечно, самое лучшее для нас. А если еще и другие, по его совету, понесут к аксакалу доллары, нам легче будет общаться с кунаком Нуралиева.

— Если даже случится так, — возразил Рамзан, — нам нельзя часто встречаться с аксакалом. Нужно продумать, как передавать нужные сведения через его внука.

— Согласен.

Дальше всё складывалось удачно. По пути к месту засады Рамзан с напарником условным сигналом дали знать аксакалу, что именно они будут в ближайшие часы находиться в дозоре. Минут через двадцать со двора вышел мальчик со школьным ранцем за спиной. Ему предстояло пройти более пяти километров по проселочной дороге, которая пролегала по мрачным лесистым расщелинам и между навевавшими на маленького путника не меньшую жуть голыми, зубастыми скалами. Но мальчик не выказывал охватившего его страха и бодро шагал, беспечно помахивая прутиком. Когда приблизился к асфальтированному шоссе, свернул в подлесок на обочине и, только убедившись, что оно пустынно, двинулся дальше, повернув направо, в сторону города. Дорога шла под уклон, и шагать стало легче. Мальчик то и дело оборачивался и, если замечал машину или до него только доносился шум двигателя, тут же нырял в кустарник. Таким образом он дошел до следующего перекрестка, рядом с которым находился другой большой аул. После этого он уже перестал таиться, остановился, пропустил промчавшуюся мимо легковушку и, завидев подъезжавший грузовик, проголосовал. Когда машина остановилась, залез в кабину.