Стрелы Немой скалы - [4]

Демидов вспомнил суровую и еще грозную осень 1944 года. Тогда впервые он встретил Андрея Скворцова…

Сломив вражескую оборону у старинного эстонского города Тарту, эстонский корпус вместе с частями десятой армии рвался к столице — городу Таллину. 22 сентября над башней Вышгорода Длинный Горман в военное прибалтийское небо взлетел красный флаг освобождения.

Из Ленинграда в Таллин машины, минуя воронки от снарядов и ломаные линии траншей, добирались двое суток. Ночью шли без фар. В воздухе пахло обгорелым железом и жженой краской. Изредка вспыхивали острые языки пламени. На одной из машин с группой эстонских комсомольских работников Виктор Демидов добрался до Таллина. Город еще искрился огнем недавнего сражения. Прохожие появлялись редко. От развалин за улицей Харью стлался чадный дым. У Толстой Маргариты валялись разбросанные орудия, остатки «тигра» и трупы. Где-то далеко за городом ухали орудия, и совсем рядом, здесь, в городе, в ночи слышались отрывистые выстрелы. Еще шла война.

На другой день после прибытия машин в Таллин Виктора включили в состав чрезвычайной комиссии по обследованию лагеря смерти Клоога. Дорога, по которой ковыляла машина секретаря ЦК комсомола Эстонии (Виктор ехал вместе с ним в Клоогу), проходила вымершим редким лесом. Она петляла меж деревьев, надолб и рвов, заполненных водой. За крутым поворотом — большая поляна с какими-то строениями и несколькими рядами ровных длинных штабелей дров, напоминающих поленницы. Над серым зданием вверх поднялась заводская труба. Машина остановилась.

— Это печь? — Виктор показал на трубу.

— Да, — ответил секретарь и пошел к членам комиссии, стоявшим в центре главного района лагеря.

Виктор подошел к поленницам и вскрикнул от ужаса. Сердце сжалось, спина покрылась капельками пота. В свои семнадцать лет он не был трусом. За последние месяцы он видел много смертей, пули не раз пролетали над его головой, но сейчас… Перед ним были штабеля, похожие на поленницы. Один ряд — дрова, другой — человеческие тела. Затем снова дрова и снова трупы. Все вверх и вверх.

— Еще ряд, еще ряд… десять… одиннадцать… — Виктор считал бессмысленно, силясь отойти от этих перекошенных в предсмертных судорогах, посиневших тел мужчин и женщин, совсем детских и старческих. Надо быть зверем, чтобы совершить подобное…

Кто-то из местных жителей сообщил, что в полутора километрах скрываются узники, которым удалось в день наступления советских войск убежать из лагеря. Кому-нибудь из членов комиссии надо было немедленно отправиться туда и выяснить их положение. «После того, что я видел, я уже, наверное, ничего и никогда бояться не буду», — подумал Виктор и вызвался пойти в лес.

Смеркалось. В лесу было еще темнее, чем на поляне. Тишину не нарушали птицы, да их, видимо, и не было. Только резко трещали ветки под ногами. Вдруг откуда-то справа послышался хруст. Звук приближался. На всякий случай стоило отойти ближе к дереву и приготовить оружие. Мелькнула тень. Невысокого роста человек шел шатаясь, натыкаясь на деревья. Виктор бросился навстречу. Человек вздрогнул и приготовился к прыжку в чащу, по, услышав резкий окрик по-русски «Стой!», бессильно опустился на землю.

Виктор подбежал к нему. Это был сильно исхудавший юноша. Он открыл глаза: «Свои! Русские, наконец-то! Пить!» Виктор протянул флягу. Выпив, юноша проговорил:

— Я был не один, но вчера остальных увезли санитарные машины нашей, Советской Армии. Я не поверил, что это наши, и убежал в лес. Я уже четвертый день ем только ягоды.

Спасенного отвезли прямо в город. За делами Виктор Демидов успел навестить его только через пять дней. Когда он вошел в палату, спасенный спал. Ему, пожалуй, было лет пятнадцать. Проснувшись, он сказал:

— Это ты меня нашел, я помню. Я Андрей Скворцов. Мы с бабушкой в 1941-м приехали в санаторий Пярну и застряли. Ее фашисты убили. Я дважды пытался перейти фронт, но меня ловили. Отправили на каторгу на Эстифосфорит — я сбежал. Поймали, отправили в Клоогу.

Виктор вспомнил лагерь, штабеля и подумал: «Ты молодец, Андрей, что убежал из лагеря. Теперь поправляйся», а вслух сказал:

— Куда сообщить твоим родителям?

— Сообщи в Ленинград, Канал Грибоедова, 34, квартира 17, Скворцовой.

Так началась их дружба. Андрей выздоровел и уехал домой. Они сперва переписывались. Затем Демидова перевели на другое место, а по старому адресу письма шли еще год. Вновь встретились они только через восемь лет, уже в институте…

Сейчас в самолете, подлетая к Москве, Виктор вспомнил историю их встречи, страшные поленницы лагеря Клоога… В окне самолета видны небесные звезды, а под крылом — звезды огней вечерней Москвы, ее проспектов, садов и бульваров.

Лететь на транспортном самолете в Москву вместе с экспедиционным оборудованием придумал Андрей. И здорово придумал! Вообще удачно получилось, что они вместе и только вдвоем едут на первую археолого-этнографическую разведку в Западную Туву. Через несколько недель туда же выедет вся экспедиция. Значит, больше месяца они будут сами распоряжаться своим временем и сами составлять маршруты поисков. Андрей не скрывал своей радости. Все-таки, как специалист по Южной Сибири и археолог, он был руководителем в этом авангардном отряде из двух человек. Правда, по своему положению в институте и по возрасту Виктор был старшим, но в полевых условиях Андрей — начальство. Со свойственным всем археологам и, очевидно, похвальным честолюбием он мечтал открыть свой известный памятник, свою археологическую культуру. Предстоящая работа в Туве его привлекала возможностью сделать такое неожиданное открытие, и Андрей был поглощен составлением наиболее удачных маршрутов.