Стрелы Немой скалы - [30]
— Почему ты ночевал здесь? Ты сбился с пути?
Кенин ответил, что желание узнать историю Оин-хурэ и его настоятеля Косого ламы привело его сюда. Старик задумался; казалось, он силился что-то вспомнить.
— Несколько зим назад меня спрашивал о Косом ламе один приезжий — русский, но я ничего не знаю о нем. Я, когда был таким, как ты, служил в этом хурэ, но я не видел Косого ламы. Говорили, его душа переродилась в волка, а тело было сожжено, и пепел лежал под надгробием — субурганом. Теперь давно нет того субургана. Ты человек нашего племени. Скажи, зачем тебе нужно знать о прошлом?
— Понимаешь, старик, мой дед — Монгуш, которого в степи прозвали Балбалом…
Кенин не успел договорить, так как старик удивленно замахал руками и быстро переспросил:
— Твой дед Балбал из рода Лопсан?
Кенин кивнул, не понимая, что так удивило собеседника.
— Твой дед Балбал? Очень давно я слышал, как говорили люди о вражде Балбала из рода Лопсан и Косого ламы. Говорили, что настоятель Бурга потому стал волком, что его путь не был справедливым. Я ничего сам не знаю, но старше меня никого нет в живых. Я знаю только, что келья, которую ты видел закрытой, принадлежала Бурге. Он умер там, и никто после его смерти не заходил туда. Ты внук Балбала — ты можешь зайти.
Кенин почти бегом пролетел весь полутемный коридор и остановился перед дверью с массивным замком. Старик, не поспевавший за ним, крикнул:
— Ты внук Балбала, дерни дверь, она наверняка рассыплется!
Кенин дернул, и замок с лязгом упал на пол. Густая паутина и толстый слой пыли закрывали свет, падавший в келью из крошечного окна. Фонарем из полумрака были выхвачены сначала бесформенная груда, напоминавшая постель, затем какие-то запыленные сундуки и книги, упавшие с полки. На стене висели истлевшие шелковые хадаки и всевозможных размеров ламаистские иконы. Спертый воздух перехватил дыхание, и, если бы старик не разбил окно, можно было задохнуться. Вместе со звоном стекла в сумрачную обитель ворвался солнечный луч. Дневной свет охватил всю обширную келью, вещи в которой превратились в тлен и прах. Стоило коснуться крышки сундука, как она тут же рассыпа́лась и превращалась в груду источенных жучком и плесенью опилок. Содержимое сундуков истлело, сохранились только медные сосуды и фарфоровые чаши. Но это не интересовало Бенина.
Он стал осторожно поднимать с пола книги — ксилографические издания ламаистских сочинений. Листы от сырости слиплись и пожелтели. Книг было немного. Ничего нельзя было узнать из них об истории Косого ламы. Такие книги Кенин не раз встречал в библиотеке университета. Молитвенные и нравоучительные тексты издавались немалым тиражом, хотя их и печатали с деревянных досок.
Через три часа он кончил детальное обследование последнего обиталища Косого ламы. Оно ничего не дало для разгадки истории деда Балбала. Правда, оставалась еще постель, но чувство отвращения удерживало Кенина.
Все-таки надо подойти и к ней! Старик, который постоянно посещает развалины монастыря, чтобы принести ароматические травы, внимательно следил за юношей; видно, ему тоже интересно хоть что-то узнать о Бурге, превратившемся в волка.
Кенин поднял палку и ткнул в постель. То, что могло быть одеялом, не рассыпалось, а расслоилось на несколько больших кусков, прилегающих один к одному. Кенин скинул их, сбросил подстилку и у изголовья нашел книгу в деревянном переплете. Видно, шерстяное одеяло и подстилка как-то предохранили еще одно ламаистское сочинение. Оно не подмокло, листы его сохранили почти нормальный вид. Это было сочинение о жизни и деяниях Майтреи — Будды Будущего…
Но где хоть какие-нибудь свидетельства жизни Косого ламы и его связей с легендарным Балбалом? Даже эта закрытая сорок лет келья ничего не прибавила, никак не приоткрыла тайны прошлого. В руках только сочинение о Будде Будущего…
Наследник тайны
Вторичный запрос посольства о книге Андронова привел Веденского в замешательство. Его удивило и испугало желание приобрести тридцать экземпляров. Невольно приходила мысль, что тайна, которую он оберегал всю жизнь, стала известна, что чужие руки протянулись к наследству, оставленному ему по праву Косым ламой.
События в стране, утверждавшей приоритет общественного блага, интересовали Веденского лишь в той мере, в какой они могли касаться лично его. В его сознании даже не возникло сомнения, что клад священной ниши не может быть личным достоянием. Он жил, не отвергая и не принимая существующее общество. Скорее всего, как обыватель, он смирился с его неизбежностью и отдавал ему столько времени, сколько требовалось по закону. Большего он никогда не делал, меньшего делать не позволял закон.
Аристарх Евгеньевич мог быть неплохим собеседником, исполнительным и расторопным работником, но кончался рабочий день, и он исчезал в себе. Как он жил, что делал дома, никто из сослуживцев не знал. Друзей у него не было, гостей он не принимал, сам нигде не бывал. Если бы спросили его, чем он занят дома, он бы не смог ответить. Он просто ничего не делал. В любую погоду он шел домой пешком, и путь этот занимал почти два часа. Единственный сосед в квартире — ночной сторож комиссионного магазина — обычно отсутствовал. В те редкие дни, когда они были в одно время дома, Веденский только молчаливо раскланивался: за целый день успел достаточно наговориться с покупателями. Аристарх Евгеньевич сам был уверен, что жизнь его не имела ни смысла, ни цели.
На Туруханском Севере, в безмерной сибирской тайге затеряны стойбища кетов — маленького народа, обреченного в прошлом на вымирание. Советская власть возродила к жизни все народы Сибири и в их числе кетов. Труден и сложен был путь к новому. О прошлом кетов, о становлении их новой жизни рассказывает повесть «Последний аргиш». Ленинградский этнограф Р. Ф. Итс, известный читателю по книге «Цветок лотоса», не один раз участвовал в экспедициях по Туруханскому краю. Знакомство с жизнью, бытом и обычаями кетов, хорошее знание их прошлого, их преданий и легенд позволили автору создать правдивую и увлекательную повесть.
Книга ученого и писателя Р. Ф. Итса рассказывает об истории жизни народов земного шара, об этнографии, методах ее исследования, об истоках религиозных верований, о некоторых историко-этнографических загадках. Рассчитана на массового читателя.
Книга содержит ряд очерков по истории Китая с древнейших времен до середины XVII века.Пособие предназначено для учителей истории в восьмилетней школе. Учитывая, что школьная программа уделяет основное внимание древней культуре китайского народа, эти разделы в пособии освещены сравнительно широко.Книга должна дать учителю обширный материал для классной и внеклассной работы.
В Ленинграде, на берегу Невы, в большом старинном трехэтажном здании с башней находится Музей антропологии и этнографии Академии наук СССР. В этом музее хранятся уникальные экспонаты, рассказывающие о жизни и быте народов всех континентов. Почти у каждой вещи, которую посетитель может видеть в музее, есть своя интереснейшая история. «Биографии» некоторых экспонатов музея легли в основу сюжетов увлекательных и поэтических рассказов ленинградского этнографа Р. Итса. Автор вводит читателя в жизнь и быт народов, населяющих разные уголки земного шара.
В Кунсткамере - Музее этнографии и антропологии Российской Академии Наук - хранятся уникальные экспонаты, рассказывающие о жизни и быте народов всех континентов. Почти у каждой вещи, которую посетитель может видеть в музее, есть своя интереснейшая история. «Биографии» некоторых экспонатов и легли в основу сюжетов увлекательных рассказов ленинградского этнографа Р.Ф. Итса.
Автор книги, историк и писатель, известный читателям по работам «Века и поколения» (М., 1976), «К людям ради людей» (Л., 1987), «Женский лик Земли» (Л., 1988) и др., затрагивает широкий круг проблем, связанных с архаическими верованиями и обрядами — с первобытным анимизмом, с верой в тотемы и фетиши, с первобытной магией, с деятельностью жрецов и шаманов и др.Книга написана ярко и увлекательно, рассчитана прежде всего на молодежь, на всех, кто интересуется предысторией ныне существующих религий.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.