Стрелков и другие. Анатомия одного стратегического конфликта - [20]
Если посмотрим на ситуацию со Стрелковым, то увидим ту же картину. На Стрелкова, в том числе через СМИ и блогосферу, стараются замкнуть значительную часть ополченцев.
Лебедь и Басаев
Как утверждают и Федоров, и Просвирнин, они понадобятся для национально-освободительной борьбы уже в России, для свержения действующего режима.
Следующее сходство. Имея репутацию человека, отстаивающего интересы России и русского народа, Лебедь, назначенный Ельциным Полномочным представителем Президента России в Чеченской Республике, 31 августа 1996 года вместе с Асланом Масхадовым подписал Хасавюртовские соглашения — фактически капитуляцию России в первой чеченской войне. Однако пытался выдать это за достижение долгожданного мира. Тогда Лебедя поддержали Гайдар, Явлинский, Новодворская, Боннэр и другие либералы и, конечно, Яндарбиев, Масхадов, Басаев, Закаев, Удугов.
Стрелков так же, как Лебедь, набрав популярность за два с лишним месяца войны, приносит ДНР серьезное военное поражение, оставляя ряд крупных городов. Наработанный образ героя не позволяет многим просто логически осмыслить, как ухудшилась ситуация в ДНР и ЛНР после открытия дороги на Донецк для армии хунты. И вновь, как и в ситуации с Лебедем, человека, сдавшего позиции, противники Новороссии называют героем. Это делают и Латынина, и Немцов, и многие другие. Это делают и военные противники Стрелкова — украинцы, нахваливая его военный талант и «гениальный маневр» под Славянском.
Однако оба мифа крайне проблемно встречаются с реальностью. 2 октября 1996 года на заседании Госдумы министр внутренних дел А. Куликов выступил с жесткой критикой Хасавюртовских соглашений и роли Лебедя в «чеченском урегулировании». 7 октября на пресс-конференции в МВД А. Куликов предъявил документы, доказывающие участие российского и чеченского криминалитета в подготовке Хасавюртовских соглашений, и привел факты, демонстрирующие разрушительные последствия лебедевского «миротворчества» для России. Впервые с документами в руках было показано, как криминальные чеченские круги, сделавшие Лебедя своим послушным инструментом, пытаются превратить российскую политику — на ее самом сложном и взрывоопасном южном направлении — в антироссийскую.
То думское заседание, на которое был приглашен и Лебедь, показало еще один момент. Человек, которого многие прочили на высший российский государственный пост, оказался непригоден для него еще по одной причине — он был не способен держать удар. Бессвязная «оправдательная» речь в конце заседания, в которой генерал, пришедший в Думу побеждать, неуклюже кивая на обстоятельства и на предшественников, извинялся за Хасавюрт, показала это важное обстоятельство очевидным для большинства образом.
Со Стрелковым ведь то же самое. После резких обвинений Кургиняна он еще дня 3 не появлялся на телеэкранах, не делал никаких заявлений, потом стал вяло извиняться на радио перед жителями Славянска, которых стали резать в оставленном им городе. Вместо себя Стрелков теперь стал посылать Губарева, а личную встречу с Кургиняном то согласовывать, то внезапно отменять. Всё это выглядело крайне печально и неубедительно.
Еще одно сходство Лебедя и Стрелкова. И та, и другая из сравниваемых нами фигур хотела бы резкой смены идеологии страны вплоть до смены социокультурной матрицы или, как еще говорят, социокультурного ядра народа, что, естественно, взломало бы страну. По версии Лебедя, страна должна была после его прихода к власти быть исламизирована, ислам должен был стать государственной религией. Сам Лебедь, со слов очевидцев, называл это всё «Лебедянью».
Экстравагантный ход с исламизацией объяснялся влиянием на Лебедя Гейдара Джемаля, который являлся одним из четырех членов политсовета «Союза патриотических и национальных организаций» — движения, созданного для поддержки Лебедя на президентских выборах в 1996 году. Кстати, именно Джемаль готовил для Лебедя записки по вопросам политики на Северном Кавказе, который, как он считал, «нужно отдать».
Своеобразным отголоском обсуждений будущей исламизации России стал роман Юрия Никитина «Ярость». В нем, пусть и в фантастическом антураже, нашел отражение непрозрачный, но вполне реальный политический сюжет того времени. Роман вышел из печати в 1997 году — по горячим следам президентских выборов 1996 года. В романе победа на выборах достается генералу Кречету (очень прозрачный намек на Лебедя). В поисках идеи, которая сделала бы ослабленную и деморализованную после распада СССР страну способной сопротивляться американской экспансии (к границам России неумолимо приближается блок НАТО), президент Кречет обращается к «социальному философу и футурологу» Никольскому. В своих работах тот обосновывал «полезность» перехода русских в ислам, противопоставляя «хороший» ислам «плохой» Русской Православной Церкви: православие взрастило в нации рабскую покорность, а ислам сделает народ гордым и свободным.
Согласно идее Никольского, «Россия придумает свою веточку ислама» — «русский ислам» («исламский мир отнесется с пониманием, если в России ислам будет не совсем таким, как в Саудовской Аравии. Мы будем одновременно и в исламском мире, и останемся самобытной Россией с ее особенно-стями»)
