Стрела над океаном - [17]

На центральной улице поселка — стук и гром. В узкие глубокие траншеи опускают трубы. Оглушительно стучат по ним, подгоняя одну к другой. Прокладывают водопровод — говорят, самый северо-восточный водопровод в стране.

Под крышами многих домов, как и на Медном, висят связки юколы. И в отличие от Медного здесь почти перед каждым домом — небольшие, заботливо обработанные, густо и весело зеленеющие картофельные огороды.

А это что за необыкновенное растение на окне? Буйно вьется, листья похожи на виноградные, ярко-желтые цветы. Оно так заполнило собою все окно, что в комнате, наверное, темно. Да ведь это ж огурцы! Вот они висят на стеблях — свеженькие, зеленые, покрытые пупырышками! Их здесь разводят, как у нас павловские лимоны, на окнах, в ящиках. В открытом грунте огурцы не вызревают.

* * *

В редакции районной газеты «Алеутская звезда» меня познакомили со Степаном Лаврентьевичем Голодовым. Он один из энтузиастов огородного хозяйства, да и вообще всех зеленых насаждений на острове.

Впрочем, не только этим известен здесь старый, почтенный алеут: большая, честно прожитая трудовая жизнь — вот что дает ему всеобщий почет и уважение. Старейший на острове коммунист, ныне он пенсионер, глава большой семьи Голодовых; члены ее работают на промыслах, на звероферме. И сам он в прошлом прославленный охотник-промысловик.

Старик хорошо помнит далекие времена, помнит, как на островах хозяйничали незваные японские и американские пришельцы, которые истребляли котиков, спаивали население.

Степан Лаврентьевич скуповат на слова, когда говорит о себе. Но вот речь заходит о том, что здесь было и что есть теперь. И вдруг он говорит с взволнованной искренностью:

— Душа у народа стала другая! — И добавляет как-то даже торжественно: — Радость на душе человека!

Сильно прозвучали эти слова, несколько неожиданные в устах сдержанного, спокойного старика!.. Смуглое морщинистое лицо его исполнено достоинства и той привлекательной душевной ласковости, какую нередко замечаешь у людей, проживших большую, нелегкую жизнь.

И как-то сразу становится понятным, почему на склоне лет старый охотник стал пропагандистом зеленых насаждений на острове. Часами копается он в своем маленьком огороде, бродит по сопкам и тундре в поисках полезных растений — а их здесь немало, — раздает соседям рассаду, семена. Личным примером, убеждением учит он людей разводить огороды, сажать цветы. Ведь раньше-то этого никогда не было и никто не думал об огородах и цветах. Жизнь была темной, безрадостной. А это — новое, светлое, хорошее. Это дает радость душе!..

* * *

На окраине поселка встречаюсь с худощавым, спортивного вида молодым человеком в куртке, в резиновых сапогах. В одной руке у него длинный чехол с удочками, в другой — брезентовый мешок, полный рыбы.

— Много наловили?

— Как на чей взгляд! Здесь ведь это не проблема. Да и ходил-то всего на часок — поразмяться. Полдня за книгами просидел…

Не спеша идем по улице.

Это один из местных учителей. Уроженец острова Беринга, он долго жил в Ленинграде — учился в педагогическом институте. И как только окончил институт, вернулся на свой родной остров, стал учителем. Преподает физику и математику в старших классах здешней школы. Вернулся не один — с молодой женой. Есть у него теперь и маленькая дочка.

— Если бы вы только знали, сколько нового увидел я здесь!.. Электростанция, школа, большой зверокомбинат… Вам, может быть, кажется, что все это не так уж и значительно. Но для меня-то это все свое, родное!..

Он единственный на островах алеут с высшим образованием. Хочет учиться дальше — поступить на заочное отделение математического института. В школе у него большая нагрузка — 48 часов. Досуг отдает книгам, спорту — он лучший самбист района. Увлекается астрономией, атомной физикой.

У него продолговатое лицо, нос горбинкой, светлые глаза, русые волосы.

— Мне говорили, что вы алеут. Ничуть не похожи! Да и имя скандинавское — Эрик…

Смеется, показывая прекрасные зубы.

— Отец у меня латыш. Плавал в здешних водах судовым механиком. А мать — чистокровная алеутка. И я себя считаю алеутом. Не только по паспорту. Я родился и вырос здесь. Остров — моя родина. Люблю этот край и никуда отсюда не уеду. Я — алеут!

Приятно смотреть на этого молодого человека со скандинавским именем и душой алеута: он так и светится радостью жизни, бодростью. Хороший советский парень!..

— Дело, конечно, не в том, что я алеут, или казах, или там белорус, — говорит он, глядя на меня большими светло-серыми глазами. — Дело в том, что я, алеут, чувствую себя советским человеком — человеком, которому открыты все пути, все возможности в жизни. Вот что главное!..

Слушая его, я вспоминаю книгу американского исследователя Теда Бэнка об унанганах, как называют себя алеуты, живущие на Алеутских островах под звездно-полосатым флагом Америки. Бэнк пишет, что в давние времена население островов росло, достиг о процветания, положив начало культуре, быть может, самой примечательной в Северной Америке. А сейчас?.. Деревни алеутов опустели. Мужчины уходят на заработки. Женщины едва справляются с жалким хозяйством. Средняя продолжительность жизни алеутов на острове Атха — двадцать пять лет. Сорок процентов его жителей больны туберкулезом… А почему так? Да потому, что там никому не нужна горстка «диких» людей. Мало того, что природные богатства Алеутских островов безудержно расхищаются, они, эти острова, прежде всего служат для строительства на них военно-морских и военно-воздушных баз США…