Стрела, монета, искра - [22]

А утром, когда довольный собою, рыцарем, монетой, жизнью Хармон выезжал из двора сира Логана — вот тут-то Джоакин его удивил.

Торговец приметил, как охранник оглядывается на замок, с чем-то этаким на губах, вроде усмешки. Завидует, — решил Хармон и вполне доброжелательно спросил:

— Ну как, увидел свое будущее, а? Придет время — и ты себе такой замок заслужишь, детишек нарожаешь. Попотеть придется, но видишь — можно.

Джоакин как-то странно глянул на торговца.

— Это не замок. Кусок крепостной стены с двумя торчалками — вот что это. Где мост, где ров, где внутренний двор?..

— У тебя-то будет все иначе? — теперь уже с насмешкой спросил Хармон. — Ты себе выстроишь по всем правилам.

И в ответ Джоакин на полном серьезе выложил Хармону план своего будущего замка — с бастионами и башнями, с барбаканом, подземными складами и водяным насосом, с мостами, рвами, подъездными дорогами.

— И местечко для замка уже присмотрел?

— Мой будет стоять на морском побережье, на скале. Я понимаю, когда со стены видишь волны, они пенятся, и ветер свистит. А в нижнем городе якорная стоянка будет.

Хармон помял подбородок и важно покивал с лукавинкой в глазах.

— А на гербе своем что изобразишь? Это важная штука, это обязательно надо наперед выдумать.

— Меч, пронзающий сердце, — преспокойно ответил Джоакин.

Он так и не понял, что хозяин над ним насмехался.

Шестимильный лес тянулся узкой лентой по сырой низине. Длиною он достигал добрых тридцать миль, а в ширину в самом широком месте имел всего шесть, чем и заслужил название. Однако известно, что пересечь Шестимильный поперек — плохая затея. Ручьи заболочивают низину и превращают землю в топкую кашу. Одна из двух дорог, идущих сквозь лес, весною вовсе непроходима, по второй еще так-сяк можно проехать, если груз не тяжел и несколько дней не было дождя. На вторую дорогу и свернул Хармон Паула со своим обозом.

— Шестимильный впоперек? — переспросил Снайп, сидя на козлах.

— А что такого? Неделю дождя не было, думаю, проедем. Иначе-то крюк на целый день, — безмятежно ответил Хармон, забрался в свою занавешенную половину фургона и разлегся на топчане из овчины.

Снайп хмыкнул, но поворотил в лес.

Пару миль дорога радовала: колеса катились плавно, чаща веяла свежей прохладцей, щебетали птицы. Пару раз поперек дороги попадались высохшие упавшие стволы, но Джоакин со Снайпом легко оттаскивали их и освобождали путь. Раз повстречали кабаньи следы, и Джоакин поделился несколькими мыслями об охоте — с самим собою, надо полагать, поскольку Снайп молчал, а остальные едва ли его и слышали.

Но вот дорога пошла вниз и начала понемногу раскисать. Пересекли первый ручей, спугнули зайца на водопое. Под копытами зачавкала грязь, впрочем, лошади справлялись и шли ровно.

Показался новый ручей, через него перекидывался бревенчатый мосток — старый на вид, подгнивший кое-где, но, вроде, прочный. Тяжеловесы ступили на него, осторожно упираясь копытами в скользкую опору.

— А это что там, хижина что ль?.. — спросил Джоакин, вглядываясь в просвет меж деревьев.

— Ага, добрый путник, она самая, — ответил некто хриплый, выступив из кустов на дорогу.

Хармон, слегка отодвинув завесу, выглянул в щель. За первым человеком на дороге показались еще двое. Косматые, коренастые, эти двое были наряжены в куртки из вываренной кожи с нашитыми бляшками и неспешно приближались, поигрывая боевыми секирами. Один взял под уздцы упряжных лошадей, другой подошел к Джоакину. Третий — хриплый — загородил собой съезд с мостка. Он опирался на древко цепа, на себе имел кольчугу и стальной полушлем. Это был старик — седой и морщинистый, но жилистый и весьма еще далекий от дряхлости.

— Вы в нашем ленном владении, добрые путники, — сообщил хриплый. — За проезд через мосток путевой сбор полагается.

— Что-то я не вижу гербов на ваших… хм… доспехах, — заметил Джоакин. — Лорд, владеющий лесом, хоть знает, что вы ему так усердно служите?

Косматый секироносец гыгыкнул и остановился футах в трех от груди Джоакиновой кобылы. Весьма удачная позиция чтобы с одного замаха подсечь кобыле ногу, и при этом не попасть под меч всадника. Парень положил ладонь на эфес. Сзади раздался посвист. Оглянувшись на звук, Джоакин увидал лучника — тот сидел верхом на ветви, взведя тетиву, и лукаво подмигивал всаднику. Наконечник стрелы глядел Джоакину в затылок.

— Мы — сами себе лорды, добрые путники, — заявил старик. — Я — лорд Седой, перед вами братья-лорды Бурый и Оглобля, а тот, что на ветке, — милорд Ловкач. Пожалуйте оплату, добрые путники, и идите своей дорогой.

— Сколько? — хмуро буркнул Снайп.

— За лошадь — по две агатки, за людей — по три, за красавчика с мечом — глория будет в самый раз. Итого сколько же вышло? — старик беззубо ухмыльнулся. — Не силен в сложении…

— Примерно с елену набежало, — подытожил лучник. — А может, полторы — что-то я со счету сбился.

— Ишь… — бросил Снайп.

Тогда Джоакин спрыгнул с лошади. Бойко свистнула стрела, но прошла мимо — парень метнулся слишком быстро. Вот он уже на ногах, а вот — заносит обнаженный меч. Косматый шагнул к нему и рубанул. Джоакин отбил, лязгнула сталь. Секира ушла вниз-вбок, и пока косматый вновь заносил ее, Джоакин ударил с короткого замаха и рассек противнику предплечье. Секира брякнулась на бревна, брызнула кровь, косматый завизжал, как свинья. Красавчик шагнул к нему, но вместо того, чтобы добить, обхватил противника и крутанул вокруг себя — ни дать ни взять пляска на деревенской свадьбе. Вовремя: лучник, нацелившись было, увел выстрел в бок, чтобы не попасть в товарища, и стрела, назначенная Джоакину, лишь оцарапала руку. Отбросив раненого, Джоакин выхватил кинжал из ножен и метнул. Лучник хрипнул, с хрустом обвалился наземь.