Стрела амура - [19]

В результате до Оксфорда пришлось ждать долгих четыре года, и на первый курс поступил молодой, но уже-взрослый мужчина с хорошо развитой мускулатурой и мозолистыми руками рабочего.

Он умел строить дома, осушать болота, работал шофером-дальнобойщиком, штукатуром, грузчиком, медбратом в больнице. Он узнал цену физическому труду и научился уважать тех, кто посвятил такому труду всю жизнь. Быстрые деньги никогда не бывают легкими — это он тоже испытал на собственной шкуре. Адская боль в натруженных мышцах по ночам не давала уснуть, но зато теперь Джон Брайтон мог с легкостью гнуть пальцами подковы и в одиночку выталкивал застрявший автомобиль из грязи.

Не гнушаться грязи он тоже научился. Именно поэтому в первых же археологических экспедициях в Оксфорде он стал незаменимым сотрудником — никогда не жаловался, работал за троих, да еще и получал от этого удовольствие.

О том, что Шон страшно поругался с отцом и ушел из родительского дома, старший брат узнал из писем тетушки Агаты, добрейшего и болтливейшего существа на свете. Родная сестра графа Дугласа была старой девой, впрочем, только номинально, поскольку в молодости ее поклонников приходилось отгонять от Касл-Мэнор при помощи охотничьего ружья. Да и молодость тетушки продлилась до вполне преклонных лет… Нет, ничего предосудительного, просто именно тетка вносила в чопорный уклад старого дома веселье и свет.

Так вот, тетя Агата написала Джону о жутком скандале и о том, что Шон уехал куда-то на север — или на юг? — и живет с какой-то девицей. Девица мало того что американка, так еще и с родословной у нее что-то не в порядке — кажется, проблемы с наличием отца. Одним словом, скандал, скандал, скандал!

Джон, с семнадцати лет привыкший полагаться исключительно на себя, не придал большого значения сообщению о том, что Шон уехал из отчего дома. Парню уже девятнадцать.

Джон занимался наукой, жил от экспедиции до экспедиции в Лондоне, в небольшой квартирке в Сохо. Деньги у него были, просто он не видел смысла в большой квартире. Все равно девять месяцев из двенадцати он разъезжает по стране и Европе.

Известие о болезни и скоропостижной смерти отца застало его в Эдинбурге, где нелетная погода стоит практически всегда. В результате до Каслтауна, остров Мэн, Джон добирался поездом и паромом, в два раза дольше обычного. Шон уже ждал его в Касл-Мэнор. Джона поразила перемена, случившаяся с младшим братишкой.

Вечно смеющийся, веселый, симпатичный Шон превратился в исхудавшего, озлобленного, неряшливо одетого парня. Он непрерывно курил дешевые сигареты, много пил за ужином, а когда на следующий день, уже после похорон, все собрались в гостиной, Шон все никак не находил себе места, суетливо бродил из угла в угол, потирая руки и что-то бормоча себе под нос.

На голодную бродячую собаку он был похож, вот что. Джон тут же решил, что сразу после оглашения завещания нужно перевезти младшего брата с его девушкой в Касл-Мэнор, отмыть, откормить, дать время отдохнуть — и устроить на какую-нибудь работу. В конце концов, не у всех же получается с первого раза устроить свою жизнь! Джон старше, он должен заботиться о младшем брате…

Он почти не слушал адвоката, зачитывавшего завещание. По большому счету, оно для него не имело большого значения. Менять свой образ жизни он не собирался, а то, что все в равной степени принадлежит и ему, и Шону, и тете Агате — это же бесспорно, не так ли?

Именно поэтому он и испытал такой шок, когда понял, что Шон стоит перед ним, потрясая костлявыми кулаками, и кричит, брызгая слюной, словно выплевывает в лицо Джону ужасные, несправедливые, противные слова.

— Ты! Тихоня! Подлиза! Как же, пай-мальчик! Ухитрился и рыбку съесть, и на хрен сесть! Подавись ты этими деньгами, гад!

С этими словами Шон Брайтон навсегда покинул стены Касл-Мэнора. Только позже до ошеломленного Джона дошел смысл происходившего абсурда. Отец, видимо, сильно обиделся на младшего сына, поскольку в завещании заявил прямо: ни пенса! Опозорил имя Дугласов — пусть вертится, как хочет. Все имущество, вся недвижимость и все деньги оставались Джону, с надеждой, что он не оставит свою престарелую (в этом месте тетя Агата возмущенно фыркнула) тетушку.

Шон понял все слишком буквально. Следовало найти его и объяснить, что завещание ни при чем, потому что… потому что они братья, черт побери! И привезти его домой, дурака несчастного!

Он искал брата три месяца, узнал про Плимут, а потом ему позвонили из полиции и сообщили, что мистер Шон Брайтон уехал из Плимута в неизвестном направлении. Номер его медицинской страховки был неизвестен, водительских прав у него не было, так что поиски затягивались. Еще через полгода с небольшим они с Агатой получили документы из полицейского управления в Портленде, подтверждающие, что Шон Брайтон, 22 лет, безработный, умер от воспаления легких в муниципальном госпитале Портленда в феврале этого года. Больше никаких сведений не сообщалось. Шона, вроде бы, похоронила какая-то женщина, но официально он ни на ком не был женат.

Джон был историком-археологом и умел копать. Он уехал в Портленд и стал искать хоть что-то, могущее навести его на следы недолгой жизни Шона в этом мире. Тщетно. Квартиры тот снимал самые дешевые, в трущобах, а там не принято спрашивать документы. Личная жизнь тамошних обывателей интересна только им самим, а самым заметным событием становятся обычно похороны. Так что никаких следов.