Стражница - [15]

— Это было бы так ужасно?

— Нет, — сказал он немного подумав. — Но опасно.

— Мне всё равно.

— Да, мне это известно. — беспечно сказал он, но в том, как он на меня смотрел не было ничего легкомысленного. — Слишком многое поставлено на карту.

— Это из-за Билли?

В груди появилась тупая и сильная боль, как будто её придавили камнем. Всё остальное не имело смысла. Мой дядя имеет что-то против Колина в рукаве, тайну, какую-то информацию, средство давления, чтобы обеспечить себе лояльность Колина. Он и правда осмелился продвинуться немного вперёд — провел рукой по моим волосам, поцеловал в губы, в то время как мои пальцы пробегали по многочисленным шрамам на его спине — но в конце всё осталось неизменным, у Билли есть что-то против него. И я ничего не могу с этим поделать.

Колин посмотрел на ковёр.

— Я же тебе уже говорил, что твой дядя был ко мне добр.

— В каком смысле?

— Не хочу об этом говорить.

— Почему? Почему ты узнаёшь всё обо мне — вещи, которые я не хочу тебе рассказывать, личные вещи, неловкие вещи — , в то время, как я, совсем ничего не знаю о тебе? Почему это так?

— Это большая разница: знать кого-то или что-то про него знать.

— Что ты имеешь ввиду?

— Многие люди знают что-то про тебя.

Он оттолкнулся от стены. Его шаги в комнату были медленными и размеренными и подчёркивали его слова.

— Твой отец сидит в тюрьме. Твой дядя — мафиози. Ты — отличница в школе, которую твоя мама, на самом деле, не может себе позволить. Ты хочешь уехать в Нью-Йорк, как только сможешь. Твою лучшую подругу убили пару месяцев назад, и никто не знает почему. Ты — очень приятная, молчаливая девушка, но с лета с тобой что-то не так.

Он склонил голову набок, так близко, что я могла прикоснуться к нему, если бы у меня хватило смелости.

— Ты постоянно прогоняешь своего телохранителя.

— Это…

— Это не ты? Нет. Даже приблизительно — нет. Эти люди не знают, как сильно ты сердишься на свою семью. Они не имеют ни малейшего понятия о том, насколько далеко ты зашла, чтобы отомстить за Верити, или что таким образом причинила себе.

Я смотрела из окна, а он продолжил:

— Они не знают, как ты пьёшь свой кофе или, что ты постоянно засыпаешь, сделав лишь наполовину домашнее задание по испанскому, или как ты выглядишь, когда в тебе пылает магия. Они не знают… — он обхватил рукой мою талию и притянул к себе — …насколько хорошо ты пахнешь, дождём и яблоками.

Его пальцы скользнули по моему бедру, и я посмотрела ему в лицо, когда он склонился надо мной.

— Я знаю тебя, Мо. А ты знаешь меня. Моё прошлое, кем я был раньше… этого тебе не нужно знать. Незачем.

Но мне всё же было необходимо это знать. Как иначе я могу ослабить влияние Билли на Колина?

Колин бережно поцеловал меня своими нежными губами. Но я устала от такой нежности. Это был ужасный день, и он не прошёл ещё даже наполовину, так что я ответила на его поцелуй, открыв рот и выпуская всю неудовлетворённость и желание, которые скопились со времён Разрушительного потока.

Глубоко в горле он издал звук, похожий на рычание, пробормотал сквозь поцелуи моё имя, и в какой-то ужасающий и неистовый момент я подумала, что он отстранится и начнёт ругать за то, что я оказываю на него давление, хотя он только что ясно дал понять, что я не должна этого делать.

А потом его рука обхватила меня за голову, в то время, как ладонь другой легла на спину, и мы, спотыкаясь, устремились в сторону кровати.

— Мы не будем этого делать, — пробормотал он, в то время, как его губы пробежали по моей щеке и прикоснулись к уху, обдав тёплым дыханием. Мои ноги почувствовали край матраца, и я упала на кровать, потянув его за собой.

— Конечно.

Это было так замечательно, чувствовать на себе его вес, и я обхватила его ногой за бедро, как будто смогу таким образом помешать ему сбежать. На вкус он напоминал миндаль, чистый и тёплый. Наконец-то, подумала я. Он столько времени потратил, стараясь оставаться благородным, хотя ведь очевидно, что это неизбежно должно произойти.

Я скользнула рукой под его рубашку. Мускулы его спины были твердыми как гранит, шрамы едва чувствовались, одна из ужасных составляющих его жизни, о которой он ничего не хотел мне рассказывать. Он замер посреди нежного целуя, прижав губы к моему виску, в то время как его пальцы уже были заняты, осторожно расстёгивая мою блузку.

— Мы не будем этого делать, — хрипло повторил он, не отрывая глаз от края моего лифчика.

— Не хочу возражать тебе, но…

Он опёрся на локоть.

— Бог мой, — прошептал он. — Ты так безумно красива.

Его пальцы провели по изгибу, там, где кружева закрывали мою кожу, и я закрыла глаза, когда почувствовала прикосновение. Моё дыхание сбилось. У него были такие красивые руки, шершавые от столярной работы, но всё же нежные.

А затем он отстранился и оставил меня одну на холодной и узкой кровати.

— Нет. — сказала я. — Сначала говоришь такие вещи, а потом просто останавливаешься.

Он снова поцеловал меня, а я выгнулась, потому что хотела чего-то, что не могла выразить словами, хотя знала, что мне это необходимо. Сузив глаза и нахмурившись, он откатился в сторону.

— Я не хочу быть таким типом, — сказал он.