Стражи утраченной магии - [2]

Служитель начал читать криптографические письмена на теле монахини, бормоча что-то себе под нос и качая головой. Татуировка обладала магическими свойствами. Очевидец записывал на коже мысли об увиденном событии, чтобы впоследствии сделать их достоянием тех, кто был сведущ в этой магии. Поместив руку на татуировку и произнеся заклинание, которое монахи держали в строжайшей тайне, служитель воссоздавал у себя в мозгу образы, слова и мысли того, на чьих глазах разворачивалось то или иное событие.

Густав внимательно следил за лицом служителя. Прочитываемые им сведения были подобны порывам ветра, морщившего зеркальную гладь озера. Затем «рябь» мыслей прекратилась. Глаза служителя просветлели.

— Я кое-что нашел, — как бы невзначай сообщил он. — Только не возлагайте чрезмерных надежд на обнаруженное мною. Я отыскал некую странность, но она соотносится с интересующим вам отрезком времени.

— Я приму все, — ответил Густав, стараясь, чтобы его голос не выдал подступавшего отчаяния.

Семидесятилетний рыцарь и сам был недалек от черты, за которой начинался вечный сон. Доблестный воин, он привык глядеть смерти в лицо. На полях сражений ему не раз приходилось ощущать прикосновение ее холодной руки. Густава не страшила вечная тишина. Он даже стремился обрести наконец вечный покой, но он не был уверен, что его пребывание в загробном мире действительно будет исполнено покоя. Ведь если ему придется покинуть сей мир, не окончив дела своей жизни, не станет ли он одним из несчастных призраков, обреченных мучиться в нескончаемых поисках, так и не находя искомое?

— Намеком может служить могила некоего баака, — пояснил служитель. — Баака, которого называли Хранителем.

Служитель начал рассказывать Густаву историю о голодающем бааке, спасенном пеквеями, и необычных обстоятельствах погребения этого существа. Когда речь зашла о том, что баак был похоронен вместе с неким магическим сокровищем, Густав весь обратился в слух. Он попросил служителя повторить эту часть рассказа. Возможно ли, чтобы священный и могущественный Камень Владычества все эти годы покоился рядом со сгнившими останками чудовища? Густава одолевали сильные сомнения по поводу услышанного, но сейчас это было все, чем он располагал.

Монахиня дала лишь общее описание места, где находилась гробница. Монахи-летописцы всегда называли исключительно природные ориентиры, прекрасно понимая (лучше, чем кто бы то ни был), что любые искусственные границы, устанавливаемые людьми, легко сметаются войной или сменой власти. Так, государство, двести лет назад именовавшееся Дункаргой, после жестокой войны, расколовшей его народ, называлось теперь Карну.

Монахиня описывала гору, напоминавшую орлиный клюв и находившуюся к западу от большой реки, которая, в свою очередь, находилась к западу от Драконьей Горы и текла на север и на юг. Место погребения баака располагалось где-то посередине между рекой и горой. Густав определил, что речь шла, скорее всего, о реке Деверель. Руководствуясь такими указателями монахини, как «в пределах тени, отбрасываемой горной вершиной в полдень» и «на расстоянии семнадцати дней пути от подножия горы», он прибыл в места, наиболее точно совпадающие с описанием.

Густав заключил, что место старой стоянки должно было располагаться поближе к источнику воды, поскольку пеквеям и в голову не пришло бы выкопать колодец или прорыть канал. В Лереме этот низкорослый народ слыл самым ленивым.

Река Деверель служила естественной границей между Виннингэльской империей и королевством Карну. Если бы путь Густава пролегал через какой-нибудь пограничный город, он наверняка бы встретил вооруженную охрану по обоим берегам, хмуро поглядывающую на своих противников и не упускающую возможности выпустить по ним стрелу. Эти государства находились в состоянии необъявленной войны. Однако Густав предпочитал двигаться по глухим местам. С тех пор как сто лет назад отсюда ушли пеквеи, здесь вряд ли ступала нога разумного существа.

Густав был уроженцем Виннингэля. Если бы его застигли в Карну и узнали, кто он на самом деле, дело могло бы кончиться весьма скверно. Правда, Густав не боялся, что его могут обнаружить. Еще с тех давних лет, когда его жизнь протекала на улицах и переулках Нового Виннигэля, у Рыцаря Сукина Сына сохранился талант проходить незамеченным через большие и малые вражеские города. Когда ему требовалось, он выглядел обыкновенным стариком, который брел себе по проселочным дорогам, убегая от смерти. И никто бы не распознал в нем Владыку.

Устроив свой лагерь примерно на расстоянии мили от реки, Густав начал поиски могилы баака. За это небезопасное дело он принялся скрупулезно, разбив предварительно всю местность на квадраты. Затем в течение двух дней он обходил один квадрат за другим. Сто шагов на север. Поворот на восток. Еще сто шагов и поворот на юг. Сто шагов на запад с возвращением к отправной точке. Обойдя один квадрат, Густав переходил на другой.

Прошло три дня. Густав пока ничего не нашел, но это его не обескураживало. У него оставалось еще четыре квадрата, целых четыре квадрата. Если ему не повезет, он намеревался переместиться вдоль берега реки на десять миль к югу и все начать сначала.