Стражи Перекрестка - [8]

День сложился в целом удачно. До полудня Семин уже имел в папке договор, подписанный дамой из малосемейного общежития. Около половины второго, они – Артем и Бурков – неторопливо отобедали в кафе «Эдем». Потом посетили Марию Викторовну и добились от нее автографа на нужном документе. Кроме того, Семин срисовал таинственные знаки с простенка, где прежде висело зеркало, и еще раз расспросил хозяйку о подробностях исчезновения «маминого наследства». Повторный и неохотный пересказ старушки о событиях недельной давности не внес в сознание Семина ничего нового, кроме усилившейся тревоги. А тревога росла оттого, что Артему теперь было предельно ясно: неизвестные, воровавшие зеркала и оставлявшие черные каракули, действовали не по-человечески тихо и скрытно – значит, они были наделены нечеловеческими способностями, что делало их смертельно опасными.

В 15.46 по тайваньским часам Буркова Семин стоял на пороге Сашкиной квартиры, милой, уютной, не ведавшей барабанного грохота и грозного топота конских копыт. Жена Сашки была еще на работе, и Бурков без особых хлопот выдал другу ружье в кожаном чехле, новенькие патроны числом двадцать три, чего должно было хватить на отстрел нахальных духов или их устрашение.

– Только не пали без надобности, – попросил Бурков. – Соседи услышат – милицию вызовут. И мне потом неприятности.

– Без надобности – нет, – заверил Артем, взвешивая в руках чехол с тяжелым предметом. – Чего же я дурак дырки в собственной мебели делать, – он усмехнулся и подмигнул Максу – лохматому, черно-белому сеттеру.

Пес утвердительно тявкнул, сел рядом Артемом – они и прежде хорошо понимали друг друга.

– Сань, – Семин вдруг загорелся еще одной удачной мыслью, – а дай мне еще Макса. Хоть на несколько дней.

Бурков качнул головой и почесал лысеющее темя:

– С Максом сложнее… Собака все-таки… Живое, родное…

– Да ты не волнуйся, кормить его буду как в ресторане. Выгуливать по вечерам от души.

– Только на один день. Ну, максимум на два. До субботы. Иначе, жена меня съест, как Тузик Чаппи. Еще дочка расстроится. И не привыкший он у меня целый день в квартире сидеть.

– Идет, на два, – согласился Семин, довольный и такой уступкой. – Давай поводок.

Скоро они, возглавляемые Максом, вышли из подъезда и зашагали через детскую площадку к корпусу, где обитал двенадцатый наместник Заратуштры на нашей планете. Дошли, поднялись в лифте на шестой этаж и остановились у тяжелой сейфовой двери, украшенной подковкой и каким-то странным сплетением из соломинок и веревочек.

– Сейчас, – Бурков уверенно нажал на звонок. – Мы с ним в больших приятелях. Я ему с оформлением квартиры помогал. И взгляды на мироустройство у нас удивительно общие.

– Как его величать? – спросил Артем, прислушиваясь к шагам в коридоре.

– Гарик Петрович Погосов. Вообще-то, он практикует на Московской рядом с платной поликлиникой, но по четвергам из принципа выходной.

Щелкнул замок, дверь в жилище народного целителя отворилась. На пороге стоял низенький мужчина с благородной сединой по остаткам волос, крупным орлиным носом и выпуклыми, чуть удивленными глазами.

– О, Александр! Проходи, дорогой, – он распростер руку, приглашая в полутемный коридор. – И ты, Максим, проходи. И… – улыбнувшись сеттеру, он внимательно посмотрел на Семина.

– Семин Артем Степанович. Мой соратник и друг. К вам по очень важному делу, – отрекомендовал Бурков.

– И вы, пожалуйста, – радушно пригласил Гарик Петрович и повел гостей в дальнюю комнату.

Комната казалась странной (хотя, что мы можем знать о предпочтениях наместников Заратуштры). Посреди ее из огромного глиняного горшка возвышалось сухое дерево неизвестной породы – вероятно, то самое дерева, что в древности считалось «Мировым». С его серых, голых ветвей свисали шелковые ленты с пестрыми надписями. И потолок был покрыт надписями и забавными значками. Если бы Семин не ведал, что здесь проживает Гарик Петрович, об экстрасенсорных способностях которого писали многие газеты, то он бы решил: в этих святых хорах тоже кто-то крепко барабашит. По углам комнаты были расставлены массивные подсвечники с толстыми уродливыми свечами, а на полке рядом с диваном красовался череп – настоящий человеческий череп с красной свастикой на лобной кости.

– Гитлер капут? – поинтересовался Артем, звучно стукнув пальцем по черепушке.

– О, нет! – радостно отозвался Гарик Петрович. – Древний символ возрождения жизни. Известный критянам, индусам и римлянам, многим другим. Священный и очень важный для нас знак.

– У меня тоже знаки на кухне, Гарик Петрович, – признался Артем и зашелестел сложенной вчетверо бумажкой, на которой он запечатлел художества в доме Марии Викторовны. – И не только у меня. Вот, полюбуйтесь, появляются ни с того, ни с сего. Только у меня их звуки сопровождают и странные голоса. После чего водка с закуской пропадают. И…

– Давайте по порядку, молодой человек, – прервал его Погосов, взял листок с зарисовками из его рук и указал на диван. – Присаживайтесь для начала.

Семин сел, задумался на полминутки, прикрыв глаза, и рассказал подробно обо всем, волновавшем его измученную душу со вчерашнего утра.