Стражи границы - [12]

Когда Милана нет рядом, я прекрасно понимаю, что именно в нем привлекает меня. Он не старается за мной ухаживать как за болячкой. А я настолько привык, что со мной, в мои тридцать семь, обращаются как с восьмидесятилетним старцем, что чувствую себя польщенным, как старый дед, которому отпускает комплименты молоденькая девочка. Когда его нет рядом, я даже думаю, что он просто не любит ухаживать за больными, поэтому оставляет это многочисленным любителям этого вида спорта. Но когда он начинает маячить перед глазами со своей веселой улыбкой и забавными высказываниями, у меня опять поднимется настроение, и я сам принимаюсь ухаживать за ним, чтобы он не забывал ко мне дорогу.

В последнее время я чувствую себя гораздо лучше, собственно, с каждым днем силы все более возвращаются ко мне. Вернее, не возвращаются, их у меня отродясь не было, а просто так прибывают. Я стараюсь меньше носиться с собой, меньше себя жалеть, но к этому нужно привыкнуть. Может быть, поэтому я и хочу куда-нибудь уехать? Что бы привыкнуть к новому, сильному телу?

Вацлав все еще вытаскивает меня трижды в день медитировать на травке, а в остальное время мы с Яношем гуляем по парку. Одному мне скучно, а у Яноша для меня всегда полно различных историй. Конечно, в сентябре начнется новый учебный год и Янош не сможет уделять мне столько времени, но пока что, я раз в кой-то веки воспользовался своим положением короля и похлопотал о его зачислении в университет на нужный курс по результатам собеседования, которое провели в рамках вступительных экзаменов. Выяснилось, что образование в Угории немного хуже, чем у нас, так что Яношу придется вернуться на четвертый курс да еще досдать несколько экзаменов. Янош уже начал заниматься в свободное время. Я предлагал ему поступить на третий курс, но Янош сказал, что и так потерял уже два года. Никогда не мог понять этого выражения. Об этом я честно и сказал молодому человеку.

— Как ты можешь говорить, что потерял два года, Янчи? Ведь ты их прожил, и не все за это время было плохо. Я понимаю, что ты можешь сказать, что кое-чего за это время могло бы и не случиться. Например, уверен, что ты никогда не стремился встретиться со мной.

— Не знаю, но как-то принято в эти годы уже заканчивать учебу и приступать к работе. Людей моего возраста, не зарабатывающих себе на жизнь, все искренне считают тунеядцами. Но вы правы, Яромир. Обычно говорят, потерять год, когда имеют в виду учебу в каком-нибудь учебном заведении, хотя это скорее следует отнести к безвременно почившим. Правда, с ними сложнее. Никогда не знаешь, сколько именно лет они потеряли.

— Они ничего не потеряли, Янчи. Они нашли досрочное освобождение. А слова «потерять год» можно отнести только к больным людям. Только они, мой мальчик, живут и не живут одновременно.

— Не будьте таким мрачным, Яромир. Пока человек живет, остается надежда. Вот возьмите меня. Когда меня приговорили к пожизненному рабству, я мечтал только о скорой смерти, но буквально через несколько дней я встретился с вашим братом и у меня снова появился интерес в жизни. Да еще какой! С Вацлавом не поскучаешь.

Я присел на лавочку. Все ж таки надо меньше себя жалеть. Вот сейчас отдохну чуток и совершу небольшую пробежку. Если Янош позволит. Иногда у меня возникает чувство, что молодой человек при работе. Следит, как бы я чего не отчудил. Нет, не в политическом смысле. В этом Вацлав мне полностью доверяет. А вот в личных вопросах он не верит мне ни на грош. Я ему уже сто раз говорил, что могу медитировать на травке и без присмотра. В конце концов, я тоже в свое время закончил магический университет. Нельзя быть королем, не имея разностороннего образования. Я не говорю, что нужно знать досконально решительно все. Но иметь хотя бы самое поверхностное представление обо всем просто необходимо.

Я встал.

— Пробежимся до той березки, Янош?

Янош недоверчиво уставился на меня своими огромными, синими глазищами.

— Вы уверены, что вам можно бегать?

Так я и думал.

— А ты уверен, что нет? Честно говоря, не занимался этим лет так… — я принялся подсчитывать в уме и сбился. — В общем, много.

Мне стало интересно, станет ли Янош меня останавливать и я все-таки побежал. Непривычное занятие слегка прочистило мне мозги, и я сообразил, что не бегал уже около двадцати лет. Я запыхался, но зато почувствовал себя на эти самые двадцать лет моложе. Прекрасно, все-таки, быть здоровым.

Я добежал до березки и остановился, опершись о ствол. Янош подбежал одновременно со мной и стал рядом.

— С вами все в порядке?

Я кивнул. В конце концов, молодой человек не виноват, что Вацлав попросил его присматривать за мной. Не стоит отягощать его участь. И так Яношу приходится несладко. Он оторван на всю жизнь от семьи, друзей, знакомых, должен заново устраивать свою жизнь по совершенно незнакомому ему укладу. Он не знает наших обычаев, которые, как известно, сильнее законов, и законов, которые действуют там, где не хватает обычаев. Думается, Вацлав так и рассчитал. Он прекрасно знает, что я, не задумавшись, пошлю на фиг всех своих штатных служащих, включая медперсонал, но Яноша побоюсь обидеть. Как это он говорил? Раб — существо деликатное, о нем некому заботится, кроме хозяина. И пусть рабом Янош успел побыть только те несколько минут, когда его дядюшка Гойко писал купчую, заботится о нем, кроме нас с Вацлавом и Миланом, и правда некому.