Стражи Флорении - [32]
- Это у тебя такой оригинальный способ приветствия? - поинтересовалась я, от возмущения вернув дав речи, и отскочила, поплотнее запахивая халат. Даже и не заметила, в каком виде выскочила с перепугу.
- Три часа ночи, неподобающий внешний вид, полная неспособность ответить на простейшие вопросы. Совершенно неадекватное поведение, - равнодушно просветил Берт. И с нажимом повторил. - Что. Ты. Тут делаешь?
- Проснулась от шума. Подруги рядом нет. Испугалась и решила выяснить, в чем дело, - в тон ему испуганно ответила я.
Вот интересно, а Фриду он проверял на одержимость? Или она так удачно за Куоланом прячется, старательно притворяясь мебелью?
- Можешь отпустить уже, - кивнул Бертрам Лакансьелю.
Куолан одарил Фриду томным взглядом, явно не желая выпускать её руку, и она сама вырвалась, гордо отвернувшись. А потом мне стало вовсе не до Фриды. Потому что Бертрам вернулся ко мне и смерил задумчивым недовольным взглядом, заставив поежится и почувствовать себя разом маленькой жалкой и совершенно беспомощной. И немного оторванной от земли.
- Да ты сам себя неадекватнее всех ведешь! - выдохнула я, даже не сразу сообразив, что меня на руки взяли, и боясь лишний раз пошевелиться.
- Пол холодный, - пояснил он, - а ты босиком.
И я даже не нашлась, что ответить. Я только поняла, что когда Бертрам вот так спокойно и ровно разговаривает, то становится в тысячу раз страшнее, чем когда на всех матом орет.
- Пойдем, - кивнул он, в этот раз Райану, и зашагал вниз.
Со мной на руках! А мое мнение в этой больнице вообще никого не интересует. То есть то, что я босиком по холодному полу бегаю, его волнует. А то, что я так выбежала, потому что за подругу переживала, которую он сейчас наедине с главным извращенцем оставляет, это ничего? Но почему-то сказать я так ничего и не решилась. Послушно болталась, пока мы спустились до первого этажа, повернули направо, а потом куда-то там ещё. Куда, я, как водится, не запомнила. Зато выяснила, что здесь есть медпункт, который встретил нас снежной белизной и одинаковым во всех мирах запахом больницы.
- Гарис не здесь? - прохромал Райан внутрь.
- Гариса нет.
И не понятно было, то ли в замке его нет, то ли уже просто нет.
- Сам справишься?
- Справлюсь, - сплюнул Фалькон. Кровью сплюнул.
Я себя чувствовала крайне глупо, да и просто лишней, потому посильнее болтнула ногой, надеясь, что меня отпустят, и парад идиотизма на сегодня закончится. А вместо этого услышала:
- Тебе неудобно?
Мне было неудобно скорее морально, чем физически. Причем неудобно крайне. И хотелось высказать все это в красках и подробностях, но почему-то сказала я только:
- Нет, все хорошо.
- Если что будет нужно, позвони Уилу, - напутствовали Райана, пытающегося снять прилипший к ранам плащ.
- Он не в Ранде?
- Уже вернулся.
И мы, наконец, покинули больничный кабинет. К моему разочарованию, Бертрам не пошел наверх, а свернул в левое крыло и, поплутав там, притащил меня в небольшую комнату, о назначении которой, как и большинства помещений здесь, можно было только догадываться. То ли гостиная (хотя зачем она в таком лабиринте?), то ли чей-то кабинет, то ли не пойми что. Бережно усадив меня в кресло, мужчина достал из бара полупустую бутылку чего-то алкогольного, и я уже думала, как бы повежливее отказаться, но мне даже не предложили. Наполнив стакан, Бертрам сел напротив и долгое время просто молчал. За это время я успела расцарапать разделявший нас столик, испугаться этого, скрыть свое злодеяние салфеткой и притвориться мебелью, надеясь, что у меня получается не хуже, чем у Фриды.
- Вы можете доставить нам кучу проблем, - устало произнес Берт, покачивая стаканом.
Я не знала, что на это ответить. Да и стоит ли вообще отвечать. Кажется, стакан был ему неплохим собеседником. Ещё несколько томительно долгих минут прошли в давящем молчании, прежде чем Берт, повторно наполняя стакан, поинтересовался:
- На твою подругу можно как-то повлиять?
Повлиять на Фриду? Самоубийца. Родители вон двадцать один год пытались, вряд ли сейчас что-то можно исправить. Разве что пообещать подарок за хорошее поведение, и то не факт, что она долго продержится. К тому же, сомневаюсь, что здесь можно найти плакаты с полуголыми корейскими актерами, которыми она так увлеклась в последнее время.
- Нет, не думаю, - честно призналась я.
Ещё одна пауза, разбавленная лишь плеском горячительной жидкости.
- Может, проще её запереть?
Хотя вопрос адресован был явно не мне, я все же поспешила вмешаться.
- Не лучшая идея. Максимум, чего вы добьетесь - это разозлите её и окажетесь в списке смертельных врагов.
Мужчина хмыкнул, и я внесла свое предложение, пока он ещё не придумал решить проблему с Фридой раз и навсегда.
- Можно её отвлечь.
- Чем?
- Убийством Райана, - невесело усмехнулась я. Это был самый действенный способ, хотя и не самый безопасный. Для всех окружающих. И так как Берт эту идею тоже не оценил, добавила, - или новыми платьями.
Вновь воцарилась тишина. Когда стакан наполнился в третий раз, мне уже стало не по себе. Долго собиралась с силами, но все же решила уточнить:
- Бертрам, ты пьян?
- Нет, - ответили мне после продолжительной паузы.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.