Страж южного рубежа - [17]

Остальных русичей, сопровождавших караван, начальство только вооружило, заинструктировав их о мерах безопасности и поведение на дорогах и в городе до зубовного скрежета.

Застоявшиеся лошади исправно тянули повозки. Утро, незаметно перешедшее в день, было жаркое, но деревья, тянувшиеся рядом с дорогой, создавали прохладный покров, не позволяющий возницам совсем разомлеть. Иногда они соскакивали с повозок для того, чтобы размять затекшие ноги, иногда помочь лошадям преодолеть крутой подъем па рыхлом грунте, подтолкнуть повозки.

К Андрею, спрыгнув с телеги на дорожную обочину, подбежал Боривой.

– Сотник.

– Чего тебе, Боря?

– Слышь, сотник, – мужик, скосив глаза в зелень зарослей, тревожно прислушивался к окружающим звукам. – Не слышно щебета птичьего. Заметил?

– Нет.

– Вот я и говорю. Необычно это. День-то, какой солнечный, а пичуг не слыхать. Не к добру это.

– Понял тебя. Распорядись по колонне брони вздеть. И пусть оружие держат поближе. Если что, издали сначала стрелами сечь, а уж потом в ближнем бою за мечи и топоры хвататься.

Сам он надел на голову шлем, застегнув кожаную лямку под подбородком и опустив наносник, соскочил с коня, воевать конным Андрей не умел вовсе. В левую руку взял щит. Скорость движения колонны снизилась. Таким темпом они передвигались еще какое-то время, сторожко осматриваясь по сторонам.

Как морально ни готов был Андрей к неожиданному нападению, но все же, хруст ломаемого дерева привел его в легкий ступор. Ствол огромной сосны перегородил лесную дорогу, с тяжелым вздохом упав с левой стороны обочины. Тут же на дорогу полезли вооруженные разномастным оружием люди, судя по лицам и одежде, тоже представители славянской национальности. Лихие люди, охочие до чужого добра, с боевыми криками бросились на походников. Командовать кем-либо было бесполезно в этой кутерьме, требовалось только одно – защищаться и убивать, погибнуть, если придется. Андрей метнулся к ближайшей телеге, возле препятствия было легче защищаться, чем на открытом, на все четыре стороны, месте. С телег послышались щелчки, это кривичи пустили в дело луки со стрелами. Подбежали первые разбойники, и Андрей принял бой.

Сразу несколько татей бросилось на него, пытаясь взять в топоры, покромсать мечами. Приняв удары сразу двух топоров на заскрипевший при этом щит и, почувствовав плечом силу ударов, он оттолкнул нападавших и, отодвинувшись слегка в сторону, срубил мечом руку зарвавшегося в своей наглости и настырности, воняющего псиной аборигена. Развернувшись, подставил меч под рукоять топора, ударил носком сапога в коленку очередного напавшего, услышал, бодрящий душу рев, предваряющий атаку сразу с обеих сторон. Ушел перекатом головой вперед, в доли секунды разминувшись со столкнувшимися между собой висельниками деревенского вида. Развернулся к ним грудью, заставил их при нападении на него, своими действиями и неслаженностью, мешать друг другу. Опять принял удары на щит, отмахнулся мечом, прошелся им по свалке нападающих, разрубив при этом кому-то лицо. Осколки черепа, сгустки мозга и крови брызнули на лицо и грудь. Стереть с лица отвратные влажные комочки, по его ощущениям, теплые и вонючие, не было времени. Пошел в наступление, рубя мечом нападающих и долбя щитом противников с левой стороны. Тати набросились как свора собак на медведя. Щит трещал под ударами. Мысли в голове отсутствовали. Кто-то с телеги ударил его в спину, но кольчуга смягчила удар. От приданного ударом ускорения снова перекатился через голову, едва успел развернуться к набегающим врагам. Подставил щит. В длинном выпаде пробил грудную клетку заросшего гориллоподобного мужика. На обратном движении меч снес кому-то голову.

Драчка шла по всей колонне. Андрюхины мужички, сойдясь к крайней телеге, оборонялись вчетвером, кольцо разбойников вокруг них сжималось. Один из них, стоя на уложенной рухляди, всаживал стрелы в нападающих. Из леса уже никто не появлялся. Бой шел и в стороне сбившихся в кучу лошадей. Из кишки лесной дороги выход был только один – выжить.

Андрей внезапно почувствовал перемены в себе. Произошло то, во что бы он никогда не поверил. Внезапно увеличился его темп восприятия боя. Нападавшие действовали так, словно барахтались в киселе, движения их замедлились, и Андрей, обходя их замахи и попытки ударов, на невероятно большой скорости скользил между ними, срубая конечности и головы, будто манекенам. Он отбросил щит, в левую руку схватил нож, стал полосовать им по шеям и лицам нападавших. Вокруг него сразу прибавилось пространства, живых не осталось. Пошел вдоль телег, оставляя за собой трупы. Ему казалось, что он не торопится, нападающие же воспринимали все иначе. Видели, как страшный верзила, закованный в доспех, весь покрытый сгустками крови, очень быстро уничтожает ватажников. Гвалт всюду стоял неимоверный.

Оставшиеся в живых тати бросились в лес. Андрей догнал еще двоих, срубил им головы.

– Все… все, сотник, отбились, – услышал он голос кого-то из своих, проникающий в уши тихо, будто через ватные тампоны.

Голова не болела, но кровь, пульсирующая, по организму, прогонялась по венам с усиленным в несколько раз давлением. Хмыкнув, пришел к выводу, что и скорость в схватке с татями усилилась вместе со скоростью крови. Организм подстроился под нужные на тот момент реалии.