Страж - [5]

— Но ведь я… жив?

— Тот, кто проходит Каменную Пасть и остается в живых, может обрести бессмертие, — спокойно ответила колдунья. — Ты не волшебник, поэтому вряд ли будешь жить вечно, но постареешь не скоро…

— Сколько же тебе лет, Кештиора Арнамагелльская?

— Четыреста двадцать.

— И все маги, прошедшие Посвящение, бессмертны?

— Правильнее сказать: не подвержены старости. Волшебники часто гибнут, Конан. Когда от рук врагов, когда по собственной неосторожности. А тот, кто не погибает…

Кештиора вдруг зябко обхватила себя руками за плечи и отвела взгляд.

— Пасть приходит за нами, Конан. Приходит сама, когда наступает срок. Усиливая свой дар, избавляясь от старости и болезней, мы словно берем у нее жизнь взаймы. И рано или поздно наступает время возвращать долг. Когда через тысячу лет, а когда через десять тысяч. Наступает. Для каждого.

— И… ты?

Кештиора молча спрятала лицо у него на груди.

* * *

— А ты молодец, Иргиль, — Конан убрал меч в ножны. — Ловок, быстр. Не боишься. Оружие чувствуешь.

Обнаженный торс воина блестел от пота. Конан неспешно прошел к колодцу, вытащил ведро воды и с наслаждением вылил на себя.

Иргиль молча наблюдал за ним.

— Из тебя вышел бы хороший воин. И я охотно взялся бы учить тебя, — сказал киммериец.

— Это она тебя попросила? — спросил мальчик, глядя на него в упор. — Она, Кештиора? Но ведь она-то сама стала волшебницей. Не испугалась, рискнула. Потому что знала, чего хочет, и добивалась этого.

Он задумчиво посмотрел на обнаженный меч, который все еще держал в руке. Очень легкий меч, специально предназначенный для обучения.

— Почему же она хочет, чтобы я предал свою мечту, свой дар? Предал себя? — с горечью спросил мальчик.

— Потому что ты не равен своему дару, Иргиль, — раздался спокойный голос за спиной мальчика. — И он у тебя не единственный. Потому что сейчас у тебя есть две возможности: стать посредственным колдуном, не прошедшим Посвящение, или сгинуть в Каменной Пасти. Все. И тут даже я ничего не смогу поделать.

Волшебница подошла и положила руку мальчику на плечо.

— Не отступить я предлагаю тебе, а лишь поискать обходной путь. Да, он будет труден и долог, но в конце концов приведет тебя к цели. Упорство, мой милый Иргиль, это хорошо. Но упорство без гибкости — та же глупость. Конан, — повернулась она к гостю, — многие ли из воинов владеют магией?

— Я не знаю ни одного.

— Итак, Иргиль, ты можешь стать первым. Единственным. Тебе ведь понравилось фехтовать?

Мальчик молча кивнул.

— Я не предлагаю тебе отказаться от магии. Ты прирожденный волшебник, и не перестанешь быть им, как не сможешь разучиться дышать. Но раз обычный путь волшебника для тебя закрыт, будем искать иные, нехоженые тропы. Рано или поздно мы своего добьемся. Ну, как?

Иргиль улыбнулся и посмотрел ей в глаза.

— Я готов.

Перевел взгляд на воина:

— Когда мы отправляемся, господин?

— Конан, мой мальчик. Ты можешь называть меня Конан.

* * *

Они прожили в в Арнамагелле еще девяносто дней. Иргиль успел облазить весь замок, но в основном его время уходило на тренировки с Конаном. Кештиора частенько наблюдала за ними, если не возилась у себя в мастерской.

А Иргиль обнаружил, что бой на мечах или стрельба из лука ничуть не менее увлекательны, чем магия. Да и получалось у него все лучше и лучше.

Кештиора ничего не говорила, и непонятно было, довольна ли она новым увлечением ученика или разочарована.

— Вот, — сказала она как-то, спустившись во двор, где Конан и Иргиль только что закончили фехтовать и обливались у колодца водой. — Вот, возьми.

И протянула мальчику небольшой кинжал, очень похожий на тот, что висел у нее на поясе, но с золотистым камнем в навершии.

— Это на память обо мне.

— На… память? — ошарашенно переспросил Иргиль. — Но мы ведь еще увидимся. Мы будем к тебе приезжать.

— Конечно, будете, — как-то уж очень поспешно сказала волшебница. — Просто, если ты вынешь кинжал из ножен, коснешься клинка и подумаешь обо мне, я услышу. И он почувствуешь это — он станет теплым. И камень засветится.

Только тут мальчик вгляделся внимательнее и изумленно ахнул; в рукояти кинжала был точно такой же камень, как тот, что Иргиль когда-то нашел в ручье. Только этот был таким наяву, и не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть его истинную природу.

— Ты где-то уже видел такой, — прищурилась волшебница, которая внимательно наблюдала за мальчиком.

Вместо ответа Иргиль опрометью кинулся вверх по лестнице и исчез за дверью.

— Тебя что-то тревожит, — негромко предположил Конан. — Ты хочешь, чтобы мы иногда проверяли, все ли с тобой в порядке, так, Кешт?

— Я просто буду скучать по вам, — небрежно пожала плечами волшебница. — Надеюсь, и вы тоже, — она усмехнулась, — воители.

— Что-то ты мне не нравишься в последнее время, Кешт, — озабоченно сказал Конан. — Что гнетет тебя, может, расскажешь?

Какое-то мгновение казалось, что волшебница колеблется, но тут дверь снова распахнулась, запыхавшийся Иргиль, прыгая через две ступеньки, сбежал по лестнице и протянул колдунье небольшой камешек.

— Ты… — ее глаза округлились, — ты где это взял?

— Нашел. В ручье. Если закрыть глаза…

— Да, — задумчиво сказала волшебница, разглядывая невзрачный камешек, лежащий у нее на ладони.