Стравинский - [8]

Справедливости ради следует заметить – отличить настоящего писателя от ненастоящего невозможно. Потому что, во-первых, непонятно, какими качествами должен обладать судья, а во-вторых, каковы критерии отбора. То же относится и к национальной принадлежности сочинителей. Я, например, нахожу, по ряду примет Эриха Марию Ремарка чисто русским писателем. И Хэма.

Диккенса, конечно. Диккенса, может быть, даже в первую очередь.

Хотя какая разница, если в конечном итоге все мы оказываемся крайне недовольными своей смертью?

И здесь триединство.

Скажете – автор зануда какой-то, и окажетесь правы.

Всё. Больше о триединстве ни слова. Считайте сами, если вам интересно, а я впредь отказываюсь. Какой смысл, когда кругом три, три, три? Три и будет.

А знаете что? Не считайте, пожалейте себя.

То, что называется вдруг, откуда не возьмись. Нечто.

Укладывается сначала на бок, потом на живот.

Речь о так называемой цивилизации.

Ворочается, так сказать. А, может быть, подобно дрессированной белке забирается в невидимый барабан. Только представьте – такая тучная реликтовая белка с окаменевшими лапками и тиной во взоре. С одышкой, разумеется – давно живем-то. Поворачивается, со всеми вытекающими последствиями.

Вытекающими – смешно, Бог знает, что можно подумать.

Слова игривы. И подчас опасны.

Или, например, крутит «солнце». Тоже вариант. Солнце – популярный фокус из моего детства, предмет бахвальства уличной шпаны.

Речь все о том же, о так называемом человечестве.

Нечто выполняет упражнение нехотя, медленно, с ветрами, стонами и скрипом. Представляю себе эту взмывающую громадную косматую массу с высыпающимися из складок и карманов фантиками, марками, спичечными этикетками (всё из детства), мятыми червонцами (уже позже), презервативами, слипшимися воздушными шариками, слипшимися резиновыми перчатками, табачными крошками, крошечными окурками, линзами, ракушками, ватрушками (порой смертельно и безоглядно тянет рифмовать), печатями, бланками, рулонами, юркими черепашками, юркими червяками, юркими рыбками, юркими рыбаками, настенными календарями, тлеющими сухариками и наскипидаренными воронами. Перечисление может быть продолжено сколь угодно.

Содержимое – на усмотрение читателя. По настроению. Безо всяких выводов, обобщений, аналогий и прочей белиберды. Исключительно по настроению.

А, может статься, нет никакой спирали. Мироздание засыпает и пробуждается, затем вновь засыпает и вновь пробуждается. В долгом сне, как положено, затеваются крылатые гипотезы, приставучие мелодии, тысячелетние свары и прочие прелести да пакости.

Поутру мироздание, как положено, приняв дождь, принимается населять своими затеями жизнь. Примется, так как сейчас, по достоверным приметам оно спит. Совсем недавно, буквально на наших глазах задремало. По достоверным приметам зреет храп. Не трудно себе представить, что это будет за храп, впрочем, экстрасенсы достаточно подробно описали его.

Несмотря на сон ноосферы, у отдельных её представителей, у меня в частности иногда, не скажу, чтобы часто, видимо по привычке, возникают разнообразные фантазии. Скоро, наверное, это пройдет, но пока еще возникают. Например, хорошо бы напоследок придумать что-нибудь этакое, чтобы, когда наступит храп, не было так страшно, как в поговорке, страшно невтерпеж.

Или там, в поговорке, речь шла о замужестве?

Тему замужества разовью чуть позже, а вот рифма, согласитесь, получилась сочная, хоть и нестандартная…

страшно – невтерпеж.

Хорошо бы придумать, например анекдот или байку.

Эх, умел бы я составлять куплеты, цены бы мне не было!

Увы! Анекдот свалять – идея несбыточная. Я вообще сомневаюсь, что анекдоты придумывают люди. Не я один сомневаюсь.

Объясниться. Пояснить. Надобно. Отступаю от собою же установленных правил и поясняю. Давно нужно было это сделать. Тогда бы не возникали вопросы «что», да «зачем», да «почему».

Итак. Выгляните в окно иллюминатора минут через пятнадцать после взлета. Когда вата небесная уже пройдена. Что видите? Можно назвать это шелком? Нет? А я бы рискнул. Теперь понятно, в чем смысл?

И хорошо бы начать с этого поганца Ницше, который, чего уж там, многих смутил, расстроил и вдохновил, который… Начать, предположим, так…

Открыл и закрыл…

Открыл, прочитал первую фразу, и больше не открывал. И никогда больше не открою, ибо…

Или сразу суть…

Видели его усы, этого самого Ницше?

Сразу суть…

Натуральный таракан.

И всё.

И ни слова о нем больше.

Пара фраз – а Вельзевул низложен.

С этим тараканом, кажется, угадал в десятку, в самое яблочко!

Одна точная фраза и усатый меднолицый Вельзевул низложен!

И попран!

Каково?

В принципе можно было бы вообще больше ничего не писать. Но на байку не тянет. Недостаточно. Пропадет фраза. Жаль. Надо бы как-то развить. Итак.

Видели его усы? Этого самого Ницше? Натуральный таракан.

Что дальше?

Байка – плохо. Баек и без меня хватает. Среди шоферов и рецидивистов я встречал таких мастеров баек, куда мне с ними тягаться?

Взять того же Ницше. Хотя он и таракан, но в байках дока.

Спр’осите – за что его так-то? Ответ – за то самое! Твердо так, с металлом в голосе…

За то самое!

Чтобы впредь не возникало соблазна задавать уточняющие вопросы.