Стратегия Византийской империи - [41]

Византийцы пытались сделать то же самое, начиная с пятого века, добавив ещё один укреплённый периметр между Константинополем и угрозой с севера: Длинную стену (Макрон Тихое), известную также как Анастасиева стена; она тянулась на 56 км от Мраморного моря: начинаясь в точке, находившейся в шести километрах за Селимврией (ныне Силиври), она доходила до черноморского побережья там, где сейчас находится местечко Эвджик-искелеси. Эта стена была названа по имени удачливого и бережливого Анастасия I (491–518 гг.), но он, возможно, лишь завершил, восстановил и надстроил прежнюю стену, возведённую, вероятно, в эпоху Льва I[136]. В тех местах, где стена сохранилась лучше всего, она представляет собою сооружение в 3,3 м шириной в основании и около 5 м высотой; она была снабжена рвом, башнями, охраняемыми воротами, фортами, прямоугольным укреплённым периметром и внутренней дорогой, позволявшей с удобствами проехать от одного моря до другого и не бояться засад, когда стена была укомплектована воинами. Она, по восторженному отзыву Евагрия Схоластика, «город вместо полуострова делает почти противолежащим Херсонесу островом, представляя собой безопасную переправу из так называемого Понта [Чёрного моря] в Пропонтиду [Мраморное море] и в море фракийское и вместе удерживая как набеги варваров, <…> так и прилив их со стороны Европы»[137].

Значительным достоинством Длинной стены было то, что она образовывала оборонительный периметр в 65 км за Феодосиевой стеной, придавая обороне Константинополя глубину. Будучи должным образом укомплектована часовыми и патрулями, Длинная стена могла остановить разбойников, шайки мародёров и локальные нападения. В более крупном масштабе она представляла собою надёжную базу для полевых армий, посланных, чтобы удержать врага на почтительном расстоянии от столицы, не позволяя ему подойти прямо к её стенам.

Значительным недостатком Длинной стены было её неблагоприятное географическое расположение: чтобы обеспечить 65 км глубины, она тянулась на 56 км в длину и нуждалась в соответствующем гарнизоне численностью по меньшей мере в десять тысяч человек, чтобы обеспечить достаточное число часовых, патрулей и подразделений быстрого реагирования. Во вступлении к одному из законов Юстиниана отмечается, что стеной заведовали двое должностных лиц довольно высокого ранга, что предполагает существенное благоустройство[138]. Несомненно, это стало причиной того, что Длинная стена была заброшена в начале седьмого века, если не раньше. Поэтому Константинополь успешно защищался силами гарнизонов Феодосиевой стены в течение почти восьми веков, обладая лишь небольшой стратегической глубиной.

Переворот юстинианова переворота: победа и чума

Флавий Пётр Савватий Юстиниан, Юстиниан I, Юстиниан Великий, «святой благоверный царь Юстиниан», как его величают в Православной Церкви, родился в семье крестьянина в местечке Таврисия (в нынешней Македонии), но без особых затруднений взошёл на престол, прослужив долгое время в качестве помощника, заместителя, соправителя и, наконец, действительного правителя вместо его дяди Юстина I (518–527 гг.).

Когда Юстиниан был официально возведён на трон в 527 г., прошло семьдесят семь лет после окончания правления Феодосия II, и к тому времени его стратегические инновации были усвоены, упрочены и получили законный статус, что привело к отрадным результатам.

Империя была теперь куда сильнее, чем в 450 г., но она всё ещё нуждалась в Длинной стене и в Феодосиевой стене для защиты Константинополя: не от полномасштабных вторжений, а скорее от разбойничьих набегов из-за Дуная, а также от грабителей и мародёров.

Как и с самого начала своего существования в третьем веке, персидская Сасанидская империя оставалась постоянной стратегической угрозой, которая не ослабевала ни благодаря взаимному уважению, ни благодаря частым переговорам и договорам, включая «Вечный» мир от 532 г. Постоянная бдительность и готовность быстро развернуть подкрепления всегда была необходима, хотя зачастую и недостаточна, чтобы сдерживать Сасанидскую державу на Кавказе, в спорной Армении и вплоть до Южной Сирии.

С другой стороны, никакой враждебной державы на севере больше не было: ни к югу от Дуная, ни к северу от него, тогда как за Адриатикой Остготское королевство в Италии желало лишь поддерживать добрые отношения с империей, а часть его элиты хотела воссоединения с империей. Вандалы и аланы, завоевавшие Африку веком ранее, всё ещё были там, но уже не грозили Египту морскими экспедициями. Что же касается опасностей из великой Евразийской степи, то ближайшими воинственными кочевниками были тюрки-кутригуры, обитавшие на территории нынешней Украины[139], но они представляли собою скорее неудобство, а не неодолимую силу, каковой были в своё время гунны Аттилы.

Более могущественные степные враги были пока что в пути, но важнее было то, что к эпохе Юстиниана воины-степняки безвозвратно утратили своё тактическое превосходство. Войско империи пережило тактическую революцию, полностью овладев сложным искусством стрельбы из мощного составного лука с обратным изгибом с коня, сохранив при этом навыки ближнего боя мечом и колющим копьём. Хотя в мастерстве стрельбы из лука византийцы не могли полностью сравниться с тем, что могли проделывать с луками гуннские наёмники, всё же на голову превзойти византийских воинов было уже невозможно. Степные воины утратили также часть своего превосходства на оперативном уровне, поскольку конница стала важнейшей силой имперской армии, она переняла гибкую и подвижную тактику, и то, чего каждому всаднику, взятому по отдельности, могло недоставать в виртуозной верховой езде, могло возмещаться за счёт большей сопротивляемости их дисциплинированных и сплочённых боевых подразделений.