Стратегия: Спасатель - [10]

   В случае нужды попробую отнестись к зарезаемому или застреляемому человеку, как к охотничьей добыче. Хорошо бы, чтоб получилось.

   А на что мне ещё опереться прикажете? В охотничьем деле у меня давно выветрились любые комплексы, особенно после сезона, проведённого в составе заготовительной охотбригады — "на отстреле", как говорят на Севере. Оленьи стада мы били на переправах — такова практика, скупо и точно расходуя "гладкие" патроны, выстрелом с моторки, в упор по плывущему через реку беспомощному зверю. После чего туши вязанками — олень не тонет в воде, мех у него полый, держит животное на плаву — пёрли их на берег, к базе-площадке, на разделку. Там туши цепляли на крючки специального транспортёра, и тянули к разделочным столам.

   Вот и я вкалывал, как, поначалу, все новички, на этом самом посту — "на говне", нормальное обзывание адской работы, да? Скажу я вам... — это не работа, это "песня говнодава". Умение вынимать бутор неповреждённым, как ни старайся, к тебе приходит не сразу, и нанюхаешься, и насмотришься. Надо сказать, расклады я понял быстро, быстро же научился, проявил себя, а потом и закрепил.

   И отправился работать капитаном артельной самоходной баржи, пятнадцатиметрового судёнышка местного производства, маленького речного трудяги. Возил туши в посёлок, где их складировали в огромных подземных холодильниках. Дали мне бинокль, рацию, рукописную лоцию, исправленную раз пятьдесят аж с сороковых годов, когда она и рисовалась в первый раз, показали управление, вставили в задницу нотаций — и в путь. И пошёл! Нормально так откатался два месяца.

   После этого любая возня с убиенными живыми существами меня пугает не больше, чем Дед Мороз в синем халате.

   Но с косулей пришлось повозиться.

   Во-первых: она большая. Я до сей поры косуль не бил, но не в девятнадцатом веке живём, на экране видел не раз — местные косули существенно больше. Вторая проблема — куда девать отходы, бутор и костяк? По-хорошему, для этого нужно соорудить глубокую яму, а потом её засыпать. Оставлять гниющие отходы на свежем воздухе нельзя: и самого вонища задушит при смене ветра, и хищный зверь неизбежно подтянется, начёт исследовать местность кругами, выискивая попутное. А я уже представил размеры последних, если тут такие косули бегают. И не только косули! Зайчика видел. Стрелять не стал, мясо уже есть, а по азарту я дичь не бью. Взрослый заяц, достойный противник в рукопашной. Так что хищники нам тут не нужны.

   И шкура косули мне не нужна, возиться прадедовскими аборигенными способами с возюканьем по мездре смесью толчёных мозгов с зольной водой у меня не было не малейшего желания, как и гробить на скоблении единственный нож, в отсутствие бруска. Так что, прости уж Робинсон Крёйцнер, в одёжной моде я тебя не поддержу, обойдёмся без шкур, как-нибудь в своём похожу.

   Поэтому решил я всю требуху просто сжечь, дров тут навалом. Вонища тоже будет, ещё какая — но другая, не гнилостная. Горелый мясной запах говорит: "Тут какой-то мудак либо спалил дом, либо очень богат, чтобы жечь съестное. Но это — человек, со всеми его мудацкими железными огнеплюющими штуками". Запах же тухлятины всегда говорит хищникам лишь одно — иди и смело жри!

   Забеловал я зверя, а потом прямо на шкуре и развалил.

   Топор пожалел, поэтому кости бил обухом, оставляя себе только самую вкусную "мозговку", остальное — в костёр, один хрен не успею всё переработать, пока не начнёт портиться. Вытащил лишь серо-белые жилы спинного хребта, измазал их зольной кашей и положил в прохладце, пусть откиснут — пригодятся.

   Жарко тут, жаль, холодец не сладится.

   И мой любимый фокус с ответхранением на открытом воздухе тут не прокатит, это вам не тундра. Там воздух и почва практически стерильны, ни одна бацилла не летает. Да и с мухами не богато. Здесь же с этими падлами всё в порядке, синие, жирные. Материк... Так что, наварим-ка мы крепкого бульона, который придётся постоянно кипятить, чтобы не превращать единственный котелок в чашку Петри. Часть костей прокоптим на горячую, а все путное мясо, что не поёдет в желудок свежее обжаренным или варёным — закоптим-зажарим тонкими полосками вместе с костями, на повышенной температуре. Такой запас долго храниться может. Про хаш слышали? Кочевники в древности так и делали — прокоптят кости, и в мешок их, потом вываривают до изумления. Консервы такие. О нормальном копчении, сразу скажу, забудь, книжный Попаданец — ты себе просто не представляешь, что это такое и сколько оно — нормально-достаточное — длится... Делай, как я, слушай опытных людей.

   Все эти три дня я жил в режиме: "Не пылится ли дорога, не идёт ли оккупант". Деревянные мишени из сучьев и коряг расставил, пострелял немного — и в дом. Во дворе повозился, топориком потюкал — и на чердак. Посидим, послушаем, посмотрим на птичек лесных... Выходите, выходите, изверги, не прячьтесь! Встретим, как родных, уже дослал. Спокойно? Тогда выходим упражняться или работать.

   Вечером первого дня я устроился на улице, вытащил из чердака табурет, сел поудобней, с трубочкой, кружкой и пестиками, и начал изучать звёздное небо. Небо вполне земное, вот Кассиопея, вот "медведицы". Небо чистое, прозрачное, даже Алькор различил... Так, вон там — почти точный север. А как дело обстоит с искусственными спутниками? Спутников не было видно, как и навигационных огней пролетающих на высоте десять тысяч метров самолётов. Не пролетают тут самолёты. А комары пролетают, крупные. Правда, во вполне терпимом количестве — сказывается высота, сухость и продуваемость места. Представляю, сколько их роится в той низине или ущелье, куда скатывается ручеёк.