Стратегия Победы - [3]

Своей земли вершка не отдавать, стоять

Всем насмерть.

Сталин

Война? Война?! Да что ты, право, мелешь?

А как же Пакт? Берлина заверенья?..

Я знаю — ты пугаешь, Клим, признайся.

Прощу тебе я розыгрыш нелепый.

Приказ отдал — «стоять, назад ни шагу»…

Нам даже в играх немцев злить не стоит.

Осторожный стук в дверь. Не дождавшись ответа, входит Молотов.

Молотов

Германия напала вероломно.

Бомбят Одессу, Ленинград и Киев.

Сталин

Теперь я вижу — оба сговорились

Устроить испытанье моим нервам.

Появляется Поскребышев.

Сталин

Ну что еще?

Поскребышев

На проводе Буденный.

Сталин

Кто-кто, а вот Семен шутить не станет.

Берет телефонную трубку, долго слушает. Не проронив ни слова, медленно садится, кладет трубку на стол.

Молотов

Товарищ Сталин, вот текст заявленья.

Страна, народ, весь мир его услышит.

Передает копию текста Ворошилову. Тот читает. Сталин сидит, закрыв глаза.

Молотов

Концовку предлагаю дать такую:

«В войне священной против черных сил фашизма

Умрем иль победим. Тому порукой

Великий Ленин...»

Ворошилов

И великий Сталин.

Сталин

(подняв голову, тихо)

И великий Сталин.

Молотов

«Мы перед предками за Родину в ответе.

Мы пред потомками экзамен чести держим,

И стойкости, и доблести, и силы,

И жизненности нашей на века».

Сталин

Ты сделай заявление в двенадцать.

Я выступлю поздней. Теперь меня оставьте.

(Поскребышеву)

Политбюро созвать сегодня ровно в девять.

Оставшись один, подходит к столу, перебирает бумаги.

Какое черное, бездонное коварство.

Я азиат. Меня тевтон чванливый

Не просто обманул — продал и предал.

Я верил слову Гитлера. Позор. Сто раз позор.

Как я бездарно, глупо просчитался!

Два года выиграны. Да, всего два года.

Как быстро пали Франция и Польша.

Теперь с Америкой и Англией союз —

Одна надежда. Трудная надежда.

Как я был слеп! Как запрещал я верить

И Черчиллю, и Зорге, и другим.

А ведь они день точный называли:

Сегодня, годовщину нападенья

Наполеона на Россию. Символично.

Однако наш француз бежал с позором.

А был воистину великим полководцем...

Нет, утешенье слабое мне в том.

Хоть Гитлер и похож на Бонапарта,

Как кот облезлый на владыку-льва,

Тогда страна к войне была готова.

Тильзитский мир ей дал ту передышку,

Которая нужна была, как воздух.

А что у нас? Где Михаил Кутузов?

Ермоловы, Багратионы — где?

Где самолеты, танки, минометы?

Все надо строить, делать, создавать.

А время наше кончилось. Пошло чужое время.

Лихое время. Слышу гул набата.

На нас идут сто семьдесят дивизий,

А наше воинство еще в постелях дремлет.

А наши командиры боевые

Еще не кончили военных академий.

Вернуть, вернуть в войска комдивов,

Комкоров, командармов боевых.

Егоров, Блюхер, Уборевич, Тухачевский –

О, где вы все, соратники мои?

Где мудрые конструкторы, творцы

Ракет и самолетов несравненных?

Какой злой гений, враг, бандит, убийца

Вас уничтожил, как маньяк кровавый?

Кто обманул меня и государство —

Кретин Ежов, Ягода-интриган?

О горе мне, ведь я за все в ответе.

За все, что есть и будет на Руси.

А будет что? Грядет чума и мор...

Бомбили Киев, Ленинград, Одессу.

Беда. Нашествие страшнее Тамерлана...

Глава 1. СКАЗКИ О 22 ИЮНЯ, КОГДА РОВНО В ЧЕТЫРЕ ЧАСА...

Богульный задумчиво посмотрел в темное окно.

— Передо мною всегда стоит один и тот же вопрос, везде и всегда одна мысль: когда ударят?

Николай Шианов. Первый удар

Ну, во-первых, не в четыре, а несколько раньше. Первые бомбы упали на советские города в 3 часа 30 минут ночи. Впрочем, не суть.

Почему сказку о «неожиданном нападении» поддерживают официальные военные историки и генералы — понятно. Большинство из них до последнего времени, как и вся страна, были не в курсе реальных событий начала июня 1941 года и ориентировались, в основном, на мемуары маршала Жукова. Правильно, в общем-то, ориентировались — партия велела. Мемуары прославленного маршала на самом деле есть просто озвучивание официальной версии войны, появившейся в результате супружеского союза идеологического отдела ЦК КПСС и историков из министерства обороны. Отсюда и потрясшее Виктора Суворова «посмертное» редактирование данного текста — когда уже после смерти автора выходили все новые исправленные и дополненные издания Жуковских мемуаров.

Те же из военных, кто знал реальную историю, предпочитали молчать или отделываться намеками — надо ли объяснять, почему? Во-первых, очень не хотелось брать на себя ответственность за поражение — а если не валить вину на правительство, то это непременно придется делать. А во-вторых, если кто не хотел молчать — у нас имелась еще и цензура... Официальная советская история войны, конъюнктурная от начала до конца и насквозь лживая, в «перестройку» дополнилась еще и ложью «с того берега», запущенной в обращение Суворовым и подхваченной уже нашими доморощенными диссидентами. Коктейль в результате получился совершенно эксклюзивный: тухлый кремовый торт вперемешку со свежим дерьмом, усиленно взбиваемый по ходу всяческих обсуждений... О-о, ну и амбре!

Добравшись до телевидения, все эти сказочки уже насмерть вросли в массовое сознание. Между тем история — это не то, что пишется в диссертациях и монографиях, это представление, которое имеет о событиях прошлого средний человек — как говорили в старину, обыватель. А обыватель, судя по телефильмам, до сих пор пьет прежний коктейль.