Стратегия обмана - [2]

Что касается конфликта в Косове, то, каким бы ни был его исход, возникает вопрос, снятый на некоторое время псевдопобедой в Персидском заливе, о нарушении равновесия страха, когда неограниченное распространение оружия массового поражения не оставляет места межгосударственному устрашению.

В историю народов каждый из родов войск: сухопутные, военно-морские, военно-воздушные силы или космические войска, — вносили новые типы вооружений и определенные политические стратегии, и для того, чтобы понять неудачу НАТО (вне зависимости, повторим это, от исхода войны), надо возвратиться к моменту возникновения приоритета военно-воздушных сил, сменивших господствовавший в течение веков морской флот.

Концепция «власти в воздухе» была сформулирована итальянцем Джулио Дуэ как расширение «власти на море». Идея победы в войне ведущейся с высоты, с неба, футуристический образ а 1а Ма-ринетти были вскоре подхвачены основателем Королевских военно-воздушных сил генералом Трен-чардом и опробованы в британских колониях на Ближнем Востоке, в массированных воздушных налетах на восставшие племена… а затем генерал Митчелл, уже в Соединенных Штатах, сформулировал идею взаимодействия воздушных и морских сил и выступил за создание авианосцев.

Теории Дуэ, согласно которой ВВС способны одержать победу без помощи со стороны «земли», было суждено восторжествовать не в атаках Люфтваффе, воздушных налетах на Англию или стратегических бомбардировках Германии Второй мировой войны, а в бомбе, сброшенной на Хиросиму, когда один-единственный бомбардировщик Б-29 и одна-единственная бомба решили исход войны в Тихоокеанском регионе.4 Холодная война способствовала распространению «межконтинентальных ракет» и использованию орбитальных спутников в системах наведения, но мы, увы, недооценили тот факт, что война с использованием воздушно-космических вооружений ведет к предельно большим разрушениям, так что равновесие держится на признании ядерного, нейтронного, химического или бактериологического оружия как абсолютного.

Забвение, вернее, упущение этого факта, скрытого иллюзорной победой союзников в Ираке, привело к одной роковой ошибке в период президентства Билла Клинтона: расширению всеми средствами территории применения «автоматических ударов», предназначенных для наказания rogue states,1 государств-хулиганов, от которых Соединенные Штаты намереваются защитить мир с помощью компьютерных технологий.

Впрочем, выходя за рамки обсуждения «гуманитарных» принципов конфликта в Косове, пресс-секретарь Пентагона Кеннет Бэкон 15 апреля этого года заявил: «Мы предполагаем наличие у Югославии запасов химического оружия, объем которых нам неизвестен».

Заявление было сделано накануне смены курса на Балканах и определило рамки знаменитого «долга вмешательства». Границы эти являются не этическими, как наивно полагают, а стратегическими, подобно границам, сформировавшимся в период равновесия страха между Востоком и Западом и политики ядерного сдерживания, что более сорока лет тому назад поставили под угрозу уничтожения всю жизнь планеты… Это и есть настоящее «преступление против человечности», за которое, однако, так и не последует никакого наказания!

Итак, после тревожного политического непризнания Организации Объединенных Наций и возможного в скором времени отказа от оборонительных стратегий НАТО не дойдет ли дело до иного типа урегулирования конфликтов: наступательного, когда Военные уже не будут делать вид, что они играют в «казаки-разбойники» с кровожадными государствами-хулиганами, но попытаются занять место политиков и сами станут решать проблемы эффективного руководства в эру Нового Мирового Порядка. Мы видим, как штаб НАТО принимает решения: девятнадцать стран альянса одобряют задание в ситуации, которую генеральский состав называет Процедурой Умолчания, другими словами, «дают зеленый свет» при подразумеваемом общем консенсусе всех остальных; на этом примере мы можем догадаться о будущей «политике, проводимой иными средствами». И действительно, то, что странам-членам НАТО приходится искать соглашение по поводу каждого объекта и каждой тактической операции отнимает драгоценное время, нужное для действий на местности и значительно сдерживает скорость, определяющую составляющую самой войны.

Вернемся, однако, к вопросу об «общечеловеческих ценностях», который, согласно Тони Блэру, является более важным, чем вопрос территориальной целостности и суверенитета государств-наций.

Когда пытаются вести гуманитарную войну, войну во имя «прав человека», то автоматически лишаются возможности обсуждать прекращение военных действий с противником. Если противник — это палач, врагрода человеческого, то не остается иного выбора, кроме победы любыми средствами и безоговорочной капитуляции.

Надо отметить, что новая логика ведения войны, как и обосновывающая ее аэрокосмическая стратегия, провоцирует «стремление к крайностям», отвергаемое теоретиками национальной геополитики.

Вспомним, например, ответ премьер-министра Ицхака Рабина генералу Шарону. После заключения Кэмп-Дэвидских соглашений последний обратился к первому в кнессете с резким обвинением: «Вы вели переговоры с террористом Ясером Арафатом, это недостойно политика!» Ответ Рабина вызвал смех израильского парламента: «Но, дорогой друг, для того, чтобы заключить мир, надо разговаривать с противником!». Установление приоритета «общечеловеческих ценностей» над «территориальной целостностью» совпадает с незаметным и дискретным, как воздушные атаки союзников, изобретением: Светской Священной Войной — частным проявлением которой представляется фундаменталистский «долг вмешательства». За резким обесцениванием территории в настоящем конфликте, который президент Клинтон все еще отказывается называть Войной, стоит трагикомическая инфантилизация конца нашего столетия, пример каковой — процесс импичмента американского президента — мы недавно имели возможность наблюдать.