Стратегия. Логика войны и мира - [29]

Драматический случай обороны, перешедшей кульминационную точку успеха, произошел уже после Второй мировой с французами при Дьенбьенфу впервой Индокитайской войне. Высадившись с воздуха в ноябре 1953 года на спорную территорию на северо-западе Вьетнама, высококлассные французские солдаты противостояли первым атакам Вьетминя так успешно, что экзотическое название «Дьенбьенфу» тут же обрело героическое звучание. Лишь этим эпизодом и прославилась беспорядочная, запутанная, непопулярная война. Пока Вьетминь собирал вокруг все большие силы, гарнизон держался 112 дней, до 7 мая 1954 года, требуя постоянного подкрепления лучшими солдатами французской армии, доставляемыми на самолетах, которым приходилось летать прямо под огнем зениток. Замышлявшаяся вначале как ограниченная, сугубо практическая операция, скромной целью которой было противостоять проникновению Вьетминя в Лаос, защита Дьенбьенфу потребовала разрушительно непропорциональных усилий, — отказаться от которых было нельзя, потому что это место приобрело столь высокое символическое значение в глазах французской общественности. Когда осажденный гарнизон был, наконец, разгромлен, вся французская затея во Вьетнаме была осуждена и общественностью, и политиками. Вьетнам не пришлось бы покидать столь поспешно, если бы парашютисты, впервые высадившиеся 20–21 ноября 1953 года, не добились бы таких успехов в сражениях в первые дни.[43]

В динамическом парадоксе стратегии защита, как и нападение, может оказаться слишком успешной. Она может обернуться еще более крупным поражением: при охране аванпостов или при защите флота, который стал беззащитным из-за появления технических новшеств, или при попытках сохранения какого-то иного орудия войны, которое эмоции и институциональные интересы превращают из слуги в хозяина.

Глава 4 Совпадение противоположностей

Мы видели действие динамического парадокса стратегии и подтверждающие его примеры взаимообращения на техническом и тактическом уровнях. Нам нужно еще рассмотреть средние уровни стратегии, но в настоящий момент полезно будет вознестись ненадолго на уровень большой стратегии (grand strategy), где каждая отдельно взятая область взаимодействует со всей совокупностью конфликта.

Враждебные отношения национальных лидеров и правительств друг с другом точно так же подчиняются логике стратегии, как и взаимодействие сражающихся вооруженных сил. Но национальным лидерам несравненно труднее понять эту логику за всеми хитросплетениями многообразных уровней войны в целом. Кроме того, национальные лидеры лишь в редких случаях способны применять на деле свою стратегическую проницательность, даже если они ей и обладают. Чтобы сохранить власть и авторитет, демократические лидеры должны подчиняться прямолинейной логике консенсуальной политики. Это значит, например, что они не могут действовать парадоксально, чтобы застать врасплох внешних врагов: им нужно осведомить граждан и подготовить общественное мнение, прежде чем приступить к действию. Не могут они и отступить от условностей данного места и времени, не утратив авторитета. В любом случае осознанное понимание феноменов стратегии является большой редкостью у политических лидеров, чей талант заключается именно в том, чтобы понимать общественное мнение и руководить им, а оно само привязано к обычной логике здравого смысла, весьма отличной от парадоксальной логики стратегии. Конечно, они еще могут выигрывать войны, но лишь ценой мобилизации превосходящих ресурсов, будучи обречены на поражение всякий раз, когда у них нет материального превосходства. Однако есть и исключения. Уинстон Черчилль — самый значительный современный пример: весьма посредственный политик в мирное время, но первоклассный стратег во время войны, к тому же наделенный качествами лидера, способного вдохновить на борьбу. Документальные свидетельства подтверждают, что Черчилль обладал незаурядными стратегическими талантами.

В изложенном выше описании борьбы между британским Бомбардировочным командованием и немецкой ПВО мы рассмотрели только ее технические и тактические аспекты. Но оба противника, конечно, действовали в рамках большой стратегии. Британские бомбардировки Германии, вначале направленные только на тщательно отобранные военные и промышленные цели вдали от городов, были подстегнуты начальными успехами немецких войск в мае 1940 года — их быстрым вторжением в Голландию и Бельгию. Таким образом, в числе парадоксальных первых плодов наступления, еще не достигшего кульминационной точки своего успеха, Германия пережила первые воздушные налеты. Когда вермахт неожиданно быстро одолел и Францию, вытеснив британскую армию с континента в июне 1940 года, он лишил британское правительство всех способов вести войну, кроме одного: с воздуха. А поскольку немецкая ПВО наносила страшный ущерб британским самолетам, пытавшимся бомбить специфические военные и промышленные цели днем, командование бомбардировочной авиации вынуждено было совершать полеты ночью, когда его самолеты не могли попасть в цель, меньшую по размерам, чем довольно-таки большой город. Так парадоксальная награда, полученная немцами за победу их армии и эффективность их истребителей и зенитной артиллерии в дневном перехвате, стала началом разрушения немецких городов.