Стратегия Банкрофта - [205]

Белнэп лихорадочно переводил взгляд с Андреа на Райнхарта. «Ты не мог бы просто умереть? – беззвучно взывал он к своему бывшему другу. – Заклинаю тебя, ты не мог бы просто умереть?»

Краем глаза Белнэп заметил, что Брэндон, забившись в угол, уселся на пол, обхватил колени руками и уронил голову. Его лицо было спрятано в тени. Только подрагивающие плечи указывали на то, что мальчишка плачет.

Невероятно, но Райнхарт оставался стоять на ногах.

– Ты стреляешь как девчонка, – презрительно бросил он, затем снова повернулся к Белнэпу. – Она тебе совсем не подходит, – доверительно сообщил он. Ему приходилось делать усилие, чтобы говорить. Его легкие непрерывно наполнялись жидкостью; голос пропитался хрипящим бульканьем. – Все твои женщины тебе совсем не подходили.

Андреа нажала на спусковой крючок еще раз, затем еще. На компьютерный экран брызнула кровь.

Райнхарт, по-прежнему пристально глядя на Белнэпа, начал снова поднимать пистолет, но тот выскользнул у него из руки. Из уголка рта потекла струйка крови. Дважды кашлянув, Райнхарт жадно глотнул воздух, пошатываясь на ногах. Он начинал быстро терять контроль над своими мышцами. Белнэпу была знакома эта картина: перед ним был человек, который медленно захлебывался собственной кровью.

– Кастор… – с громким присвистом выдавил Райнхарт.

Затем, за мгновение до того, как рухнуть на пол, он шагнул вперед, протягивая к Белнэпу руки, словно собираясь его задушить – или обнять.

Эпилог

Прошел год, и Андреа вынуждена была признать, что за это время многое переменилось. Быть может, мир в целом и не стал другим, но вот ее мир определенно изменился. Она приняла решения, удивившие не только Белнэпа, но и ее саму; однако теперь, оглядываясь назад, она видела, что решения эти – правильные и неизбежные. Хотя свободного времени, чтобы размышлять над всем этим, у нее теперь было гораздо меньше, чем ей хотелось бы. Андреа обнаружила, что быть директором фонда Банкрофта невозможно, не отдаваясь этому целиком. Эта работа требовала от нее всех сил – по крайней мере, если Андреа хотела выполнять ее так, как считала нужным.

Исправить чудовищные преступления, совершенные группой «Тета», было невозможно. Однако, как согласилась Андреа со своим мужем, сам фонд действительно играл неоценимую роль, и после удаления злокачественной опухоли его значение во всем мире должно было стать еще большим. Другое решение родилось в ходе встреч с сенатором Керком, незадолго до его смерти. Они с Тоддом несколько раз откровенно беседовали с ним, и общение с этим незаурядным человеком дало Андреа многое. В конечном счете было принято решение сохранить все случившееся в строжайшей тайне. В противном случае несмываемое пятно легло бы на все неправительственные и благотворительные организации в мире; в геополитическом масштабе это могло бы привести к тысячам непредсказуемых последствий. Результатом таких откровений стали бы годы, а то и десятилетия подозрительности, вражды, необоснованных обвинений. Оставшиеся в живых руководители «Теты», те, которым не удалось бесследно исчезнуть, были переданы в руки специального следственного отдела Министерства юстиции; в интересах национальной безопасности судебные процессы над ними состоялись в обстановке высочайшей секретности…

Взгляд Андреа остановился на фотографиях, стоявших у нее на письменном столе. Два человека, которые за последний год заняли главное место в ее жизни. Она виделась с ними сегодня утром, уходя на работу. Они даже успели несколько минут поиграть в баскетбол. Брэндон стремительно рос. В свои четырнадцать лет он превратился, казалось, в сплошные острые углы – локти, колени, вытянувшиеся, худые руки и ноги.

– Так, внимание, все смотрим на площадку, – произнес голосом спортивного комментатора мальчишка, устремившись галопом к щиту. Черные кроссовки под щуплыми лодыжками казались не по размеру большими. – Будьте свидетелями неподражаемых движений Брэндона Банкрофта! Вот он бросает! И мяч в корзине! – Мяч, прокатившись по кольцу, свалился в сторону. – И снова Брэндон поторопился, выдав желаемое за действительное!

Его футболка была кое-где тронута пятнами пота; Тодд вспотел гораздо сильнее.

– Если бы не мой застарелый перелом голени, – сказал Тодд, подхватывая мяч.

Пару раз стукнув им об пол, он отклонился назад, замахиваясь, и отправил мяч в корзину. Легкий шелест нейлоновой сетки по пупырчатой резине мяча: Брэндон окрестил этот звук «музыкой сферы».

Андреа, стоявшая у живой изгороди, покачала головой.

– Тодд, побереги свои оправдания на тот случай, когда промахнешься.

Ощущая лицом теплые лучи утреннего солнца, она подумала, что не только солнце согревает ее сейчас, когда она наблюдает за игрой.

– Эй, не стесняйся, покажи свои штучки, – предложил Брэндон. – Ну всего минуту-другую, хорошо?

– Но только предупреждаю, мисс: чтобы на площадке никаких туфель на шпильках, – добавил Тодд. Его лицо лучилось лаской и весельем.

– Однако, как только ты натянешь кроссовки, между командами Брэндона и Тодда начнется яростная борьба за право получить тебя в свои ряды.

Голос Брэндона стал более низким, более звучным. Даже брови у него по сравнению с прошлым годом чуть потемнели и стали гуще. Затем мальчишка улыбнулся – и улыбка его, по крайней мере, совсем не изменилась. На взгляд Андреа, эта улыбка являлась одним из чудес природы.