Стратеги третьего рейха - [43]

Из охранных концлагерных подразделении были скомплектованы артиллериискии и три мотопехотных полка, саперный, противотанковый и разведывательный батальоны и, разумеется, все службы, положенные мотодивизии по штатному расписанию. Чтобы добыть необходимое вооружение для своей дивизии, Эйке две недели бродил по кабинетам генерального штаба, потом еще две недели разъезжал по квартировавшим поблизости воинским частям и выклянчивал все подряд. Его не интересовало, какую репутацию он себе этим создает. Точно так же его не беспокоило, как к нему относятся его подчиненные.

Поскольку дивизия пополнялась неподготовленными новичками, он ввел в казармах жесточайшую дисциплину, а на учениях — беспощадную муштру и требовал безоговорочного послушания и усердия. За любое нарушение дисциплины виновника отправляли служить в концлагерь в качестве обычного охранника. Несмотря на изнурительные тренировки, спартанские условия жизни и постоянные унижения со стороны командиров, среди солдат недовольных практически не было. Возникавшие изредка возражения подавлялись в зародыше.

Непосредственно в военные действия моторизованная дивизия «Мертвая голова» вступила 10 мая 1940 года на территории Бельгии. Рядом с нею воевала 7-я танковая дивизия, возглавляемая пехотным генерал-майором Эрвином Роммелем. Для обоих дивизионных командиров эта операция была боевым крещением. Оба они заблаговременно подготовили к боям своих подчиненных, но не успели подготовиться сами, поэтому учились в ходе операции. У Эйке положение было даже хуже, чем у Роммеля: у него не было ни одного профессионального штабиста, который побеспокоился бы о планировании маршрута дивизии, о ее пропитании, снабжении бензином и т. д. Сразу же началась неразбериха с приказами, которые противоречили друг другу, последовали длительные остановки то в дорожных пробках, то из-за отсутствия горючего. Но несмотря на первые организационные и тактические ошибки, обе дивизии победно промчались по Бельгии и подошли к границам Франции.

Здесь пришлось сдавать экзамены по только что выученным предметам. Роммель их сдал блестяще, прорвав линию обороны антигитлеровских войск и выйдя на главные силы французской армии, зажатые в Дюнкеркском котле. Эйке дважды пытался взять приступом французскую линию обороны и оба раза потерпел жестокое поражение, потеряв множество солдат. Оценку его действиям дал генерал группы танковых войск Эрих Хеннер, публично назвав его за наплевательское отношение к солдатским жизням «мясником».

Вряд ли на Эйке могло подействовать оскорбление, он слышал в своей жизни и не такое. Но больше таких потерь во французской кампании у него не было. Вполне возможно, что это объясняется отсутствием сильного противника: основные силы французской и английской армий успели эвакуироваться из Дюнкерка. После подписания акта о капитуляции Франции дивизию СС «Мертвая голова» в течение года расквартировывают то под Бордо, то в Аваллоне, то в Биаррице. Только в июне, за пару недель до нападения Германии на СССР, ее по железной дороге перебрасывают в Восточную Пруссию.

Через два дня после первых немецких атак дивизия Теодора Эйке в составе группы войск «Север» форсирует Западную Двину около Двинска (Даугавпилса) и на предельной скорости прорывает оборону советских войск. Действия командующего «Мертвой головы» вызывают восторженную оценку самого Эриха фон Манштейна. Однако узнает об этой похвале генерал-полковник Эйке не в кругу своих подчиненных, а в Берлине, в госпитале. 6 июля его автомобиль, возвращающийся с передовой линии фронта на командный пункт, подорвался на тяжелой мине. Шофер погиб, адъютант был ранен в грудь, а у самого командира дивизии раздробило правую ступню. Лечился Эйке в госпитале целых три месяца, после чего отправился по привычному маршруту в кабинеты генерального штаба.

Сильно хромая, пошатываясь и тяжело опираясь на металлическую трость, он переходил от одного начальника к другому и просил немедленно отправить его на фронт. Самое забавное в этой ситуации было то, что ни нацистское руководство, ни тем более сам Эйке с описанными чешским «славянским писателем» приключениями бравого солдата Швейка знакомы не были. Может быть, поэтому никому не приходило в голову рассматривать столь активное поведение инвалида-милитариста как издевательство над военной машиной Третьего рейха. Тем более, что в штабе тогда много говорили о тяжелом положении армии на Восточном фронте, о необходимости изыскивать дополнительные людские и технические резервы, о долге перед рейхом и перед фюрером. Взгляд Эйке, который всегда с гордостью называл себя «надежным орудием партии», загорался ненавистью, и все лицо его пылало жаждой активной деятельности. Вид его был ужасен. Не случайно в то время злые языки называли его и не менее озлобленного фельдмаршала Хуго Шперле «бульдогами Гитлера», имея в виду не только их выражение лица, но и образ мыслей. Уже упоминавшаяся одутловатость у Теодора Эйке становится бросающейся в глаза. Мне кажется, необходимо отметить, что в просьбах о направлении на фронт Эйке неоднократно подчеркивал, что готов воевать в любом воинском подразделении, соответствующем его званию, а не обязательно в своей моторизованной дивизии GC «Мертвая голова». Излишней сентиментальностью он, видимо, не страдал.