Стратеги третьего рейха - [22]

Любопытен и еще один аспект. То, что для барона фон Фрича обвинение в гомосексуализме было полной неожиданностью, явствует из его поведения, вызванного искренней сумбурной яростью. Но вот поведение фельдмаршала фон Бломберга не столь прямолинейно и оправданно. Как будто он был поражен временной слепотой, позволявшей не замечать очевидные странности, творящиеся вокруг него. К тому же трудно объясним характер его договоренности с фюрером. С Фричем Гитлер ведет себя совершенно иначе, хотя невиновность обоих не вызывает сомнения. К сожалению, нам приходится только гадать, что из этой истории осталось скрытым в глубинах времени. Нацисты умели прятать ненужные им свидетельства.

Но вернемся к нашему герою.

Во время продолжения прерванного свадебного путешествия на острове Капри к молодоженам от имени офицерского собрания явился адъютант адмирала Редера лейтенант барон Губертус фон Вангенхейм. Ему было поручено передать требование высших офицеров немедленно развестись с «неблагополучной женой». Возможно, посланник имел поручение еще от кого-то, оставшегося неизвестным. Во всяком случае, Вангенхейм стал уговаривать Бломберга покончить с собой и даже предложил ему свой пистолет. Но, видимо, за минувшее после разговоров с Гитлером время фельдмаршал в отставке многое передумал заново, да к тому же ожидалось прибавление его нового семейства.

Неизвестно, что повлияло на мнение Бломберга по вопросам жизни и смерти, но он обругал барона фон Вангенхейма с таким же азартом, какой охватывал его когда-то в Кенигсберге. К пожилому молодожену явно возвращалась молодость духа. Растерявшийся от удивления Вангенхейм пообещал публично оскорбить старого грубияна, но тот молча показал ему кулак, и посланник офицерского корпуса удалился, ничего не добившись.

Приехавшему с требованием развода Кейтелю Вернер фон Бломберг гордо ответил, что он любит свою жену и не любит, когда ему кто-то указывает, как он должен жить. «Кроме того, — добавил он, смягчившись, — теперь мне известно ее прошлое. Я простил и забыл. Сейчас она зарабатывает честным трудом, ведет достойный образ жизни, и я скорее застрелюсь, чем оставлю свою супругу».

Благословенный климат Италии не помог рождению последнего сына Бломберга. У Евы случился выкидыш, и она около двух месяцев была прикована к постели. Но после этого супруги, выполняя волю фюрера, отправились в кругосветное путешествие. Они побывали в Египте, на Цейлоне, в Индии, Вьетнаме, Корее и Сингапуре. В начале 1939 года супруги Бломберг вернулись в Германию и поселились в Бад-Висзее, где и прожили до конца войны в тишине и покое.

С началом военных действий в Польше Бломберг написал письмо Гитлеру с просьбой предоставить ему возможность послужить великой Германии хотя бы во главе какого-нибудь корпуса. Гитлер в ответном письме поздравил его с днем рождения, сообщил о сохранении за ним пожизненного фельдмаршальского жалованья и намекнул, что возвращение его в действующую армию возможно только после развода. Больше Бломберг к Гитлеру не обращался никогда.

После войны Бломберга арестовали американцы. Во время Нюрнбергского процесса ни один из подсудимых так и не снизошел до разговора с ним.

Смертельно больной раком желудка, он умер в полном одиночестве на тюремной койке 14 марта 1946 года.

Услуги, оказанной Бломбергом в момент прихода нацистов к власти, Гитлер не забыл. Несколько раз он с большим уважением вспоминал о своем первом главнокомандующем в торжественных речах и спичах. Но политическая обстановка в армии не позволяла ему пойти против высшего офицерского состава.

Вряд ли решающим моментом в отношении к Бломбергу была его «неблагополучная женитьба». Скорее можно допустить, что офицеры никогда не могли простить фельдмаршалу его предательства. Трудно предположить, что кто-нибудь из них мог забыть, как систематично и целенаправленно он унижал армию, возвышая нацистов. И даже после того, как почти все офицеры сами стали нацистами, глухая ненависть к предателю осталась неискоренимой.

С раннего детства и до глубокой старости Вернер фон Бломберг, по его словам, стремился быть «первым в строю равных». Безусловно, ему были присущи в высшей степени качества, необходимые для лидера. Но реализовывал он эти качества своеобразно. Он мог в любой ситуации захватить первенство и добиться наилучших из возможных результатов.

Начальство всегда высоко ценило его, хотя подхалимом он никогда не был. Бломберга нельзя было заставить подлаживаться под чье-то высокопоставленное мнение, но его можно было легко увлечь какой-либо идеей. Если он чем-то или кем-то увлекался, то с восторженным азартом шел до конца. Но разочаровывался в своих прежних увлечениях он тоже быстро — достаточно было появиться новому увлечению. При этом низвергнутые идеалы для него уже ничего не значили и ради них он не стал бы бороться. Мне кажется, что последним его увлечением была любовь к жене Еве. Может быть, этот новый идол ниспроверг предыдущее поклонение нацизму.

Во всяком случае, на Нюрнбергском процессе Бломберг осуждал свои прежние действия не менее сурово, чем судьи. Думаю, что он был искренен. Подозревать его в попытках смягчить грозящий приговор просто нелогично. Он был приговорен природой и прекрасно знал о своей смертельной болезни.