Стратагемы. Искусство побеждать любовью и сексом - [33]

Можно ли подобрать истинное слово?

В ультракосмосе создается особый метаязык, где набор слов сводится до минимума, чем максимально расширяется их смысловое значение.

Одно слово заменяет целые фразы и наоборот одно высшее начало обыгрывается в десятках терминов.

Главное, чтобы мысль не застывала на одном понятии, а понимала всю его относительность.

Ультракосмос воспринимается как антисистема по отношению ко всему, с чем человек сталкивается в жизни. Законы логики исключают наличие третьего элемента в бинарной системе. Логика утверждает, что может быть либо „белое“, либо „черное“, но никак ни чернобелое одновременно, либо мудрец — либо глупец, либо бог — либо дьявол, и, тому подобное…

Ультракосмос ненавязчиво показывает, что „познав белое, сохраняется и черное“, т. е. вещи постигаются через свои противоположности, для чего и существует закон „парного рождения“.

Поэтому одно сторона вещи автоматически предполагает наличие в ней же противоположности: черного в белом, плюса в минусе, дьявола в боге, Инь в Яне, Юм в Ябе.

А поскольку всякая вещь неравноценна самой себе, то бессмысленно пытаться одним „метким словом“ выразить содержание ультракосмоса.

Поэтому, истинное действие — это бездействие, а глупец в мирском смысле может на самом деле оказаться мудрецом.

Через такой метаязык человек может воспринять игровой, „ненастоящий“ характер слов.

Отбросив ненастоящие, но на первых порах необходимые слова, а, следовательно, и оформленные конкретные формы, человек увидит мир истинной бесформенности — Пустоты, форму без форм, которая и есть сам ультракосмос.

Проникновение в Ультракосмос начинается с прекращения оппозиций с миром, этим вязким болотом желаний и деятельности.

Затем включается подлинное доверие между природой и человеком.

Не показывая себя миру, космонавт не заметен для противников и может не беспокоиться за свою жизнь.

Основная стратагема — избегать столкновений с миром, тогда космонавт может понять его целостность и внутреннюю подоплёку всего сущего.

Тогда не остаётся никаких вопросов.

Не остается никакого поля для деятельности.

Не остается места для дальнейшего накопления кармы.

Где-то громыхнуло, и сосредоточение ослабло.

Этим воспользовался обычный ум и сразу же возразил медитирующему:

„Если бездействие является лучшим средством против накопления кармы, то какая польза социальному обществу от недеятельного человека?“

Второй источник сознания пришельца, не раздумывая, ответил:

„Человек часть биосферы, где есть аналогичные примеры среди деревьев.

Если от какого-либо дерева нет никакой пользы, если оно ни на что не годится, то его не срубают и не ломают, вот почему оно может долго прожить.

Ведь, деревья, которые полезны и годны для обработки, которые приносят плоды — несчастны, их ломают и калечат, они из-за своей полезности терпят урон и умирают, не достигнув своего жизненного срока, уготованного им природой.

Поэтому самые светлые люди в мире сделаны из материала, в котором никто не нуждается“.

За склоном опять громыхнула. Приближалась гроза. Из-за вершины снежного хребта, под которым сидел человек, показались края тёмной тучи. Она легко перевалила через хребет. Впереди неё вниз понесся штормовой вал.

Пришелец протиснулся в щель пещеры и, высунув голову, позвал:

„Лев! Сюда! Ко мне! Быстро“

Пес бродил где-то ниже, и сейчас, высунув язык, с трудом набирал высоту.

С учащенным дыханием он, наконец, выбрался на площадку.

„Иди сюда, псина! Снесет!“ — крикнул человек, освобождая место для входа.

Как только львиноголовая собака протиснулась в щель, штормовой вал упал на площадку. Спальник приподняло, но Лев выскочил и, успев схватить его зубами, затащил постель в щель.

„Спасибо, дорогой!“ — поблагодарил пса Астом.

„Надо было самому догадаться!“ — проворчал пёс, затаскивая спальник вглубь пещеры.

Гроза в горах — удивительное явление.

Атмосфера гудела от напряжения.

Разряды щелкали, подобно бичам у чабанов. Скалы вибрировали.

Из укрытия можно было наблюдать, как возникают молнии.

Раньше Астом думал, что их начало берется в атмосфере.

Теперь он видел, что это не совсем так. Разряд начинался на земле. Прямо на глазах начинала жужжать какая-то часть скалы. Потом в центре этой части возникал шар, похожий на ежа. Потом ослепительно сверкающий ёж превращался в дикобраза. Затем из этой сферы плазмы вверх вытягивалась ослепительная змея и уже вверху встречалась со своей небесной анакондой.

„Вот это Тантра!“ — восхищенно прошипел пёс.

Встреча заканчивалась мощным разрядом, от которого воздух рвался в клочья.

„А это — уже оргазм! — комментировал Лев. — Такую бы энергию, да на мирные цели бы, вот была бы польза!“.

А в атмосфере творилось нечто невероятное

Молнии — слепили. Воздух насытился озоном и светился на выступах скал.

Пульсация огня не прекращалась.

Один из сверкающих ежей вспух прямо перед наблюдателями на площадке.

Шипя, как змея, он рос, и выпустил из себя головку.

Змеиная сила поднялась вверх, и Астом едва успел зажать уши.

Звук, подобный разрываемому парусу, сотряс тела наблюдателей и повалил их на землю. Их нокаут был, кроме того, обеспечен силой тока, который и отбросил их тела вглубь пещеры.