Страстное желание - [19]

– Ну что же, раз ты об этом заговорил, я тоже скажу. Он любит упиваться властью, я это заметила. На самом деле более надменного и самонадеянного человека я в жизни не встречала. Он считает, что может просто приказать мне за него выйти и мне ничего не останется кроме как подчиниться его воле.

Грей смотрел на нее даже с некоторым сочувствием:

– Я понимаю, что твоя гордость задета. И моя тоже. Но ты не должна забывать, в каком положений мы находимся.

Бринн прикусила губу от досады. Ласковый тон Грейсона не сделал пилюлю слаще. Гордость всегда была ее главным пороком, она никак не могла научить себя смирению.

– Я не забыла о нашем положении, но мне противна уверенность этого господина в том, что он может купить мою покорность. Он думает, что может просто купить меня для того, чтобы я рожала ему детей. Но я не продаюсь.

– Он хочет сыновей, Бринн. А какой мужчина их не хочет?

Бринн продолжала упрямо молчать.

– Ты хочешь сказать, что не хочешь детей?

– Я этого не говорила. Но я действительно не хочу рожать детей от Уиклиффа. Только подумай, что я буду чувствовать, когда убью отца своих детей.

– Надеюсь, тебе удастся избежать убийства, – сухо заметил Грейсон.

– Мне не до шуток, Грей!

– Конечно, с этим не шутят. Прости. – Бринн молчала, и тогда он продолжил: – Ты не думала, что, как только мы освободимся от долгов, мне не придется заниматься контрабандой? И Тео тоже.

Бринн резко выпрямилась.

– Ты перестанешь брать его с собой?

– Конечно, я не буду брать его с собой. Ты прекрасно знаешь, что я вынужден пользоваться его услугами только потому, что теперь, когда наши братья больше не с нами, мне нужен помощник. Кроме того, лучше учиться ремеслу смолоду. Но я не могу бросить дело, которое одно лишь приносит нам доход, до тех пор, пока не рассчитаюсь с долгами. – Грей спокойно выдержал ее взгляд. – Я думал, что больше всего на свете ты мечтаешь о том, чтобы Тео не пришлось иметь дело со свободной торговлей.

– Конечно, это так. Я не хочу, чтобы он принимал хоть какое-то участие в контрабанде, не хочу, чтобы он выходил в море. Он для этого слишком тонок душой, слишком слаб физически. Он заболевает всякий раз, когда ты берешь его с собой…

Грей махнул рукой. Он слышал эти слова уже много раз.

– Тогда ты должна быть благодарна Уиклиффу за то, что он дает нам шанс избавить Тео от опасности.

Бринн согласилась с тем, что, возможно, она должна была бы испытывать к Уиклиффу за это благодарность.

– Ты действительно считаешь, что мне следует выйти за Уиклиффа замуж?

– Да. Хотя бы ради Тео.

Бринн овладело отчаяние. Все обстояло именно так, как говорил брат.

– Хорошо. Я подумаю.

Бринн отодвинула стул и встала. Ей захотелось остаться одной. Ни слова не говоря, она вышла из столовой и направилась к себе.

Закрыв за собой дверь спальни, она подошла к окну, выходящему на берег, и в немом отчаянии стала смотреть на море.

Неужели Грей прав? Неужели ей ничего не остается кроме как выйти за лорда Уиклиффа? Смеет ли она так рисковать?

Бринн принялась мерить шагами комнату. Она не сомневалась в том, что Уиклифф поступит как настоящий джентльмен и выполнит свои обещания, касающиеся ее семьи в том случае, если она ответит ему согласием. Но если ей и предназначено судьбой, стать замужней женщиной, то она готова была выйти за кого угодно, только не за Уиклиффа.

Если бы выбирать себе мужа пришлось ей, она бы выбрала мужчину, который был бы Уиклиффу полной противоположностью. Она бы вышла за тихого, неприметного человека, к которому никогда бы не смогла испытать ничего похожего на влечение, и, уж конечно, не за того, кто одним взглядом своим будоражил ей кровь. Тогда она могла бы забыть об опасности влюбиться в него…

Сжав зубы, Бринн подошла к туалетному столику и достала шкатулку, в которой лежало всего несколько дешевых побрякушек и одна действительно ценная вещь. Достав медальон, который переходил в их семье по наследству от матери к дочери, она, нажав на крышку, взглянула на миниатюрный портрет леди Элеонор Стенхоуп, легендарной искусительницы, которая два века тому назад сводила с ума мужчин своей красотой. Той самой, проклятой за грехи.

Если бы только она могла искупить грехи своей дальней родственницы, обрекшей на страдания женщин рода. Но, увы, это невозможно! Уиклифф, как бы скептически он ни относился к легенде, уже оказался в ловушке, и только поэтому он, не желая внимать голосу разума, не желая прислушиваться к тем, кто предупреждал его об опасности, искал с ней близости.

Бринн сжала в кулаке медальон. Если бы только она могла поговорить с кем-нибудь, кто смог бы судить непредвзято… Говорить на эту тему со старшим братом было бессмысленно, ибо Грейсону был на руку этот брак. Более того, он был жизненно заинтересован в том, чтобы она ответила Уиклиффу согласием.

Бринн знала, что мать поняла бы ее, поддержала бы ее стремление предотвратить беду, не допустить этот брак. Но что бы посоветовала ей Эсмеральда?

Пожилая цыганка происходила из того самого рода, что и та женщина, которая в далеком прошлом прокляла прабабку Бринн. Дабы искупить вину леди Элеоноры Стенхоуп, Колдуэллы вот уже сто лет, как позволяли маленькому табору селиться на территории их родового поместья.