Страстная женщина - [52]

— Я хочу, чтобы мой костюм скрадывал полноту. Но предупреждаю, наряжаться пастушкой не намерена! — заявила Фрэнсис.

— А знатной дамой? — спросила Бесс, быстро нарисовав высокий головной убор.

— Неплохо, а к твоим рыжим волосам подошел бы костюм Венеры Боттичелли. Бесс явно колебалась.

— Мне кажется, на маскарадах гости ведут себя слишком… раскованно. Нескромное одеяние богини может толкнуть их на чересчур смелые поступки.

— Придумала! Меня посетила на редкость удачная мысль — уверена, она тебе понравится. Я наряжусь настоятельницей монастыря, а ты — в белое одеяние послушницы.

— И вправду отлично придумано!

«Так я убью сразу двух зайцев: дам всем понять, что я девственница, а Уильяму — что не собираюсь расставаться с невинностью!»

— А я хочу быть бабочкой! — заявила Кэтрин.

— Что ж… — Бесс быстро набросала костюм с тонкими рукавами-крылышками.

— А Джейн следовало бы нарядится книжным червем, — шепотом добавила Кэтрин.

— Ты унаследовала материнское остроумие, детка.

Семейство Грей отправилось из Челси в Хэмптон в экипаже. Многострадальный Генри, уступив уговорам жены, согласился нарядиться монахом.

— Сообщив Повесе Кавендишу, что ты заставила меня надеть костюм брата Тука, я предложил ему нарядиться Робин Гудом. Само собой, он послал меня куда подальше и сказал, что явится на маскарад в черных кожаных бриджах и сапогах для верховой езды.

— А по-моему, с костюмом Робин Гуда ты придумал удачно — ведь Кавендиш отбирает деньги у бедных и отдает богачам! Бесс, а где моя маска? Не хочу, чтобы меня узнали, — заволновалась Фрэнсис.

— Фрэнсис, дорогая, тогда тебе придется держать рот на замке, — предупредил Генри. — Острый язычок непременно выдаст тебя.

— И меня лишат духовного сана… Боже упаси!

Хэмптон-Корт превратился в сказочный замок. Сотни факелов и тысячи свечей освещали залы, украшенные остролистом, омелой, позолоченными статуями херувимов и архангелов. Толпы гостей заполнили комнаты и галереи. Фрэнсис пришлось расталкивать локтями музыкантов, слуг с вином и марципанами и весельчаков в изысканных костюмах.

В конце Длинной галереи был воздвигнут большой помост для семьи монарха. Бесс то и дело смеялась, слыша остроты Фрэнсис.

— Ты только посмотри на эти костюмы! Они им в самый раз. Какой тюрбан! Король наверняка вообразил себя султаном Багдада, и если у кого-нибудь из мужчин Англии есть гарем, так только у Гарри!

— А это, случайно, не адмирал в костюме пирата? — спросила Бесс.

— Я думала, ему хватит ума выбрать другой наряд. Всем известно, что наш флот процветает в основном благодаря пиратству.

Бесс тщетно высматривала в толпе леди Елизавету и наконец решила, что, вероятно, принцесса выбрала неприметный маскарадный костюм. Приняв приглашение крестоносца, Бесс узнала в нем Томаса Дарси, богатого и знатного холостяка, за которым охотились все невесты этого сезона. А когда выяснилось, что олень с ветвистыми рогами — это Гилдфорд Дадли. брат Робина, Бесс от души расхохоталась.

— А я, признаться, разочарован, — заметил олень. — Под вашей рясой ничего не разглядеть. Я надеялся, что вы наденете более откровенный костюм.

— Как вы меня узнали? — удивилась Бесс.

— Просто раздел вас глазами.

— Скверный мальчишка! — Она замахнулась тяжелым крестом, висевшим у нее на шее.

— Веди себя прилично, — сказал брату Робин Дадли. В костюме царя зверей, с роскошной львиной гривой, увенчанной короной, Робин выглядел великолепно. А его брат Амброуз был в костюме волка.

— А где же леди Елизавета? — спросила Бесс.

— Наверху, набирается храбрости.

— Неужели она надела слишком смелый наряд?

— Подожди — и увидишь, — со смехом отозвался Робин.

— А кем нарядился отец? — полюбопытствовал Амброуз.

— Понятия не имею, — ответил Робин, — но ручаюсь, он появится на помосте. Подождем, что будет дальше.

Бесс с удивлением увидела, что леди Мария оделась простой пастушкой. Фрэнсис всласть поиздевается над ней! Внезапно пастушка, словно играя роль в пьесе, выронила длинный посох. Пытаясь подхватить его, она задела тюрбан багдадского султана. Султан чертыхнулся, попытался отстраниться, но острый конец посоха ударил его по больной ноге.

Генрих Тюдор взревел от боли, пастушка расплакалась. Королева Екатерина Парр в старинном головном уборе бросилась к мужу и стойко выдержала приступ его ярости. Было решено, что король удалится в спальню, где лорд Джон Дадли и лорд Эдвард Сеймур уложат его в постель.

Через несколько минут после ухода короля в зале появилась Елизавета. Бесс не сразу узнала остановившуюся перед ней полураздетую девушку в белокуром парике.

— Не узнаешь? Я Цирцея — та самая, которая превращала мужчин в диких зверей.

Бесс перевела взгляд с девушки, закутанной в полупрозрачный золотистый плащ, едва прикрывающий маленькие, высокие груди, на усмехающихся братьев Дадли.

— Ваша светлость, вы рискуете вызвать скандал, — тихо заметила Бесс.

— Не всем же быть монахинями! Да меня никто и не узнает.

— Я сразу узнала тебя, — заявила, подойдя к ним. леди Мария. — Мне стыдно, что у меня такая сестра! Так наряжалась твоя мать, когда была наложницей моего отца!

— Замолчи, дрянь! Моя мать была королевой! Злобный взгляд Марии Тюдор остановился на Бесс: