Страстная проверка для плейбоя - [35]

- Дара, я - взрослый человек, - возразил он, сев на импровизированной кровати и выхватив из вороха одежды джинсы.

Она тоже села и положила руку ему на плечо, тем самым не давая ему отдалиться от нее.

- Даже взрослых мучают кошмары.

Он засмеялся.

- Кошмары бы сделали мое детство интереснее. Как ты могла убедиться, я изнывал от скуки.

- Дети не сбегают из дома от скуки.

Он вздохнул и, поднявшись, медленно подошел к груде побрякушек.

- Моя мать любила тишину. - С этими словами он медленно провел пальцем по серебряной крышке коробочки. - Когда тишина нарушалась, она приходила в ярость. Думаю, это было связано с многочисленными лекарствами, которые она ежедневно принимала. В любом случае маленький ребенок много шумит. Когда я вел себя слишком громко, она отправляла меня в склеп, чтобы я там успокоился.

- В склеп? - Дара почувствовала, как от страха кровь стынет у нее в жилах.

Она вспомнила, с каким ужасом на лице он смотрел в пустоту, прижавшись спиной к мраморной стене.

- Не знаю, в какой момент я понял, что она нездорова, - продолжил он рассказ. - Через несколько дней она обычно приходила в себя… а иногда нет. Мне было пять или шесть, когда она впервые оставила меня там. У меня выпал первый зуб, и я с детским энтузиазмом бежал, чтобы поделиться с ней этим событием. Я забылся. Наверное, она продержала меня в склепе несколько часов.

Дара почувствовала, как слезы душат ее. Как может мать быть так жестока к собственному сыну? Теперь стала понятна его реакция, когда грузчики уронили этот стол. Его наказывали за любое прикосновение к мебели в этой комнате. Он привык сторониться этих вещей. Она села, стараясь удержать слезы, чтобы не напугать его.

Он продолжал монотонно рассказывать, перебирая безделушки в руках:

- Когда мне было двенадцать, она вновь пришла за мной. Прошло уже несколько месяцев с последнего срыва, и я научился не провоцировать ее. Я научился молчать. В слепой ярости она продолжала называть меня Витторио. Видимо, я стал сильно напоминать ей отца. В том возрасте я бы не пошел в склеп. Она никогда не наказывала меня физически, поэтому не могла меня заставить пойти.

Я просто молчал, пока она не ушла.

- Видимо, тебе пришлось быстро повзрослеть.

- Я научился защищаться и смог избегать ее вспышек гнева. Я старался сделать ее счастливой. В ту ночь я проснулся, когда она пыталась поджечь мою спальню.

Дара тихо ахнула от ужаса. Он повернулся к ней, в его глазах читались боль и грусть.

- Никто не пострадал. Экономка еще не спала и услышала мои крики. Им с мужем удалось потушить пожар, пока он не распространился по замку. Наконец-то отец оторвался от своего бизнеса и прилетел домой. Он отправил меня в школу-интернат в Сиене.

- А что он сделал с твоей матерью?

- Она осталась здесь. Экономке удалось удержать все в тайне. Отец заказал еще лекарств, чтобы она больше спала. Он сказал, что у нее нервные срывы. После этого случая я не видел ее больше шести месяцев. - Лео покачал головой.

Запустив пальцы в свои волосы, Дара подошла к окошку и посмотрела вдаль.

- С годами ей становилось все хуже. Рождество и летние каникулы я проводил с отцом. Иногда он привозил меня проведать ее, но она никогда со мной не разговаривала. Я иногда задавался вопросом: зачем мы к ней приезжаем? Школа-интернат сильно изменила меня: я стал непослушным и активным. Возвращаясь в замок, я будто задыхался. Дом стал для меня далеким кошмаром. За несколько недель до моего восемнадцатилетия я поступил в Оксфорд в Англии. Мой отец хотел, чтобы его будущий преемник получил лучшее образование. Не знаю, что заставило меня поехать к ней. Я считал, что мой отъезд в другую страну вызовет в ее сердце хоть какой-то отклик. Когда я приехал, замок был пуст. Никогда не забуду наполнявшую его тишину.

Дара видела, как трудно ему говорить. Она хотела обнять его и остановить, сказав, что все хорошо и он не должен ей рассказывать дальше.

- Я пошел в ее комнату. Она лежала неподвижно на кровати в своем лучшем платье. Помню, как подумал, что она похожа на Спящую красавицу. Я не прикасался к ней. После смерти в комнате воздух становится каким-то тяжелым.

Дара закрыла рот руками, но на глаза уже навернулись слезы.

- В таком состоянии она лежала уже не первый день. При вскрытии в ее желудке нашли недельную дозу снотворного. Перед смертью она распустила слуг. Они пытались дозвониться до отца, но тот отдыхал на яхте с очередной любовницей.

Дара встала и подошла к нему, опустив руку на плечо.

- Ты не мог ничего изменить. Психическое расстройство нельзя вылечить любовью сына.

- Я не помню, чтобы чувствовал по отношению к матери хоть что-то. Только страх. С шести лет я знал, что она больна. Я приспособился к жизни с ней. В день похорон я молча наблюдал, как опускают гроб в могилу. - Лео повернулся, и черты его лица стали жестче. - Я чувствовал, будто мертвый груз свалился с моих плеч. Во мне всегда жил страх - даже в школе. Я боялся, что она вернется. Она меня ненавидела. В глазах моего отца я читал такое же облегчение. Мать была права. Я его точная копия.

Когда церемония закончилась, отец выкурил сигару и затушил ее о стену склепа. Внутри меня что-то закипело - я всегда стремился быть лучшим и получить его одобрение. Я хотел, чтобы он меня заметил. Он не был болен, так что такому поведению не было оправдания. Я подошел к нему и прямо спросил, почему он не сделал ничего, чтобы ей помочь? Он лишь покачал головой и ответил, что не мог удержать ее. Она была слабой и, убив себя, опозорила нашу фамилию. Я ударил его в челюсть и ушел прочь. Тогда я твердо решил, что не буду таким бессердечным, как он.