Страстная Лилит - [29]

– Но почему, сэр?

– Действительно, почему? Потому что, мой дорогой юноша, то, что он пишет, я считаю неподходящим для женщин.

– Но, сэр, сравните его с Бальзаком и э-э...

– Не хочу его ни с кем сравнивать, и, разумеется, я еще меньше желал бы тратить свое время на французского выдумщика, который, как я догадываюсь, даже более неприятен, чем его английский собрат.

– Сэр, прошу меня простить, но вы очень много теряете.

– Я вас прощаю, Фрит, – ответил мистер Лей с достоинством. – Я прощаю вас, учитывая вашу молодость, неопытность и безответственность.

Фрит пожал плечами и вдруг улыбнулся Аманде.

– Хотя я не хочу марать свои мысли писаниной этого Диккенса, – продолжал мистер Лей, – я однажды прочел о нем кое – что, убедившее меня в том, что я не одинок в своем мнении. По-моему, это было в «Атенее». «Метеор, – писал автор, – которого мы видели промелькнувшим в небе, плюхнулся оземь и даже не взорвался яркими искрами...» – или что-то подобное. И после этого вы настаиваете на своем мнении о вашем мистере Диккенсе, Фрит?

– Я сохраняю высокое мнение о нем, а о критике у меня возникло очень плохое мнение.

Мистер Дейнсборо разразился привычным для него взрывом хохота.

– Фрит еще молод, – сказал он. – Он неистово любит и ненавидит. Такова молодость.

– На мой взгляд, это звучит слишком категорично, – суровс заметил мистер Лей.

Лаура сменила тему разговора, когда внесли цыплят.

– Я слышала, – сказала она, посмотрев на мужа, из чего Аманда сразу поняла, что слышала она это от него, – что Пиль совершил политическое самоубийство, отменив хлебные законы.

– Это, вне всякого сомнения, факт, – сказал мистер Дейнсборо.

– Он должен был бы это понять, когда снимал налоги, – уточнил мистер Лей. – А что будет теперь с нашими фермерами, как вы полагаете? Что они теперь получат за свое зерно – при такой конкуренции?

– Главное, – заметил Фрит, – то, что бедняки получат дешевый хлеб. Фермеры о себе позаботятся, я не сомневаюсь.

Мистер Дейнсборо удовлетворенно посмотрел на сына, а Лаура поспешила вмешаться:

– Не знаю, к чему мы придем. С подоходным налогом в семь пенсов на фунт... я на самом деле не знаю...

– Мы живем в печальное время! – поддержал ее мистер Дейнсборо веселым тоном, показывающим, что он вовсе не считает его печальным.

– И отнюдь, – присовокупил мистер Лей, строго глядя на Фрита, – не улучшающимся оттого, что этот радикальный господин Диккенс играет на чувствах безграмотных.

Фрит по натуре был спорщиком, но сегодня вечером он превзошел себя.

– Не безграмотных, сэр, – возразил он, – а грамотных. Он хочет, чтобы страдания безграмотных поняли грамотные.

Аманда была взволнована. Ей казалось, что Фрит мыслит так же, как и Уильям. Возможно, как и все молодые люди; возможно, борьба идет не между богатыми и бедными, а между старыми и молодыми.

– Фрит, – сказал его отец с улыбкой, – стал членом дискуссионного клуба колледжа; и ныне, стоит кому-либо в нашем доме высказать свое мнение, как он тут же возражает в надежде вовлечь нас в дискуссию.

– Ах, – заметила Лаура, – мне показалось что-то в этом роде. Так вот, Фрит, если вы будете продолжать в этом же духе, люди станут вас считать отъявленным спорщиком.

– Я полагаю, – ответил Фрит, – что я как раз такой и есть. Внесли лимонный пудинг, и Аманда заметила вошедшую Лилит, она несла миндальный соус. Стрит вытаращил на нее глаза. Он понял, что Лилит придумала это для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Она не имела права входить в столовую.

Аманда взглянула на Лилит и слегка покраснела, что не укрылось от Фрита, который посмотрел на Лилит, стараясь понять причину смущения Аманды. Лилит не отвела взгляд. Она не могла поверить, что это сын пастора. Она считала его довольно высокомерным мальчишкой, напускающим на себя важность. Никогда прежде он не удостаивал ее и взглядом, хотя она иногда помогала в школе во время чаепитий, которые он посещал вместе со своей сестрой.

Но теперь, в смокинге, он не был больше похож на мальчишку. Он был таким красивым в сравнении с унылым хозяином и своим огромным, краснолицым отцом. Лилит, с ее чуткой интуицией, поняла, почему Аманда была за этим обеденным столом в своем красивом голубом шелковом платье. Потому что семьи Леев и Дейнсборо хотели, чтобы Фрит и Аманда поженились.

Лилит не обращала внимания на неодобрительные взгляды, вызываемые ее присутствием. Она не видела ни хрусталя, ни столового серебра, ни изящного букета в центре стола; она видела только Фрита Дейнсборо – красивого, добродушного и невероятно самоуверенного; и она вдруг почувствовала к Аманде зависть более острую, чем она чувствовала в прежнее время, до прихода в дом и до того, как Аманда стала ее подругой.

– Убирайся на кухню, – прошипел Стрит, и Лилит ушла.

Мистер Дейнсборо сказал, что пудинг очень вкусный, и прибавил, что не помнит, когда он пробовал такой, разве что это было тогда, когда он последний раз обедал у Леев.

Разговор стал общим, и хотя мужчины вернулись к политике, Фрит к ним не присоединился, а начал говорить с Амандой, спросив, что она делала днем. Аманда отвечала робко, волнуясь, не будет ли ее отец ею недоволен за то, что она разговаривает когда он говорит; а она была вынуждена отвечать Фриту. Но тут в их разговор вступили ее мать и мисс Робинсон, и она почувствовала облегчение.