Она тем временем, кажется, пришла в себя и выпрямилась.
— Это не мои снимки, Джек, твои.
У Джека перехватило дыхание. Все это время она хранила воспоминания о нем.
— Но зачем ты это сделала? — спросил он. — Я думал, ты все сожгла.
— Нет, — вздохнула девушка. — Я наивно полагала, что ты вернешься домой.
Все это время Джек считал, что Клео испытала облегчение, когда он уехал — ведь он превратил ее жизнь в ад. И ему казалось, что она давно забыла его.
Неужели он все неправильно понял? Но ведь Джек прекрасно помнил, какой была реакция Клео, когда он поцеловал ее в ту последнюю ночь. Ее губы дрожали, а в глазах отражался ужас.
— Теперь я не так наивна, — произнесла девушка и села рядом с ним. Джек ощутил тепло ее тела, когда она потянулась за альбомом.
На первой странице располагалась большая фотография их троих. Отец, большеглазая юная Клео, которая смотрела на молодого Джека Девлина. Сколько раз Джек мечтал вернуть тот день и начать все сначала.
— Вы так похожи с отцом, — улыбнулась Клео.
— Да, наверное. — Но Джек вовсе не об отце думал. Он листал страницы альбома и понимал, как прекрасна была Клео даже в шестнадцать лет. Эти потрясающие голубые глаза светились счастьем. Казалось, они улыбаются.
Улыбаются ему.
Как он мог не замечать этого? Все потому, что был слишком занят собой.
Он поцеловал ее тогда на прощание и уехал. Ради ее же блага. Может быть, сейчас Клео выросла, но отношения между ними все равно невозможны — по разным причинам. Семья, обязанности.
Джек не был готов ни к тому, ни к другому. Только поэтому он не собирался заводить роман с Клео. Джек предпочел бы сгореть в аду, чем снова причинить ей боль.
— Замечательные снимки, Златовласка. Спасибо тебе.
— Но я сделала это для себя.
На дне шкатулки Джек заметил газетные вырезки, поздравительные открытки и желтую розу. Ту самую, которую он подарил ей когда-то.
— Фотографии — это все, что осталось у меня в память о тебе. — Она убрала альбом обратно в шкатулку и поставила ее на стол.
— Клео, есть причины… — Джек не хотел говорить ни об одной из них, но слова уже сорвались с его губ.
— Я слушаю, — подогнув под себя ноги и опершись на локоть произнесла Клео.
Джек сомневался. Как ответить? Клео не готова пока услышать правду. В тот день он поклялся, что она никогда не узнает всей правды…
— После вечеринки папа потребовал, чтобы я пришел к нему в кабинет, чтобы поговорить о… тебе.
— О, — вспыхнула Клео. — Знаю, он был очень зол, но Джерри никогда не упоминал при мне тот… эпизод.
— Я сказал тогда, что все не так, как ему показалось.
Джек вспомнил, что за окном уже светало. «Скройся с глаз моих или я за себя не отвечаю…» — вспоминать эти слова, брошенные с такой ненавистью, до сих пор очень трудно.
— Папа был в ярости. Мы спорили. Он сказал, что не хочет больше видеть меня.
Именно это и бросил ему в лицо отец, а потом его железный кулак повалил Джека на иол. Давай же, Джек, ударь меня, ударь, как настоящий мужчина. Но Джек едва мог дышать. Он дополз до телефона и позвонил Скотти, но отец к тому времени уже ушел.
— Не ври мне, Джек, — хмыкнула Клео. — Ты мог бы вернуться, когда отец остынет. Когда вы оба придете в себя и успокоитесь. Почему же ты этого не сделал?
— Доверие и уважение, Клео. Отец не дал мне ни того, ни другого. — А потом Джек добавил: — Я упаковал чемоданы и первым же рейсом улетел в Сидней.
— Знаешь что, Джек? — Она приблизилась к нему и заглянула в глаза. — Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.
— Ты что же, психолог?
— Нет. Я женщина.
— Мужчина бессилен перед такой логикой, — усмехнулся Джек.
— Чего ты добиваешься, подшучивая надо мной, как будто мне до сих пор только шестнадцать лет?
— Тебе никогда не было только шестнадцать.
— Откуда ты знаешь? Ты всегда лишь насмешничал и подкалывал меня.
— Но это не значит, что я не замечал в тебе женщину.
— Ты замечал только себя. Иначе ты бы что-нибудь сделал.
— Но ведь я сделал — уехал. И дело не в тебе. Дело во мне. — Не думая, Джек потянулся к ней и накрыл ее руку своей ладонью. — Я не хотел причинить тебе боль.
— Ты что, действительно ничего не понимаешь? — спросила Клео. Она отдернула руку, встала с дивана и подошла к двери.
— Чего ты от меня хочешь? — бросил он ей вслед.
Клео обернулась. Полуденное солнце освещало комнату. В его лучах лицо Джека казалось более загадочным. Как часто она представляла его рядом в своих мечтах.
Но в отличие от мечтаний, в реальности он не улыбнулся и не протянул руки ей навстречу.
— Ничего. Совсем ничего, — сказала она, подумав: «Ничего, что ты не готов дать мне по собственной воле». И, чтобы не выдать своего состояния, Клео вышла, оставив Джека наедине с его мыслями.
Клео направилась в комнату, принадлежавшую Джерри. Тут до сих пор сохранился аромат его лосьона «Олд спайс». На мгновение время повернуло вспять. Клео как будто снова увидела старика, лежащего на этой самой кровати. И как всегда он смотрел в окно, пока проходили один за другим дни, недели, месяцы.
В ожидании Джека.
Клео снова пронзила боль. На глаза навернулись слезы. Двое людей, чье упрямство стоило одного из самых драгоценных моментов в жизни — сказать последнее «прощай». Джек ошибся. Джерри совсем не имел в виду то, что сказал. Он хотел, чтобы единственный сын вернулся домой.
