Страсти в старинном поместье. Книга первая - [7]

С правой стороны разрослись многочисленные магнолии и пальмы. Пальмы с листьями-опахалами в четыре фута. Здесь всегда цветут кустарники — олеандры, красный жасмин, гибискус, гардении, разноцветные пятилистники, произрастающие en masse[9]. Невероятно пахучий, но ядовитый дурман, называемый «ангельской трубой»[10], в самом цвету, и огромные трубы свободно свисают с ветвей.

Сквозь переплетение ветвей Бронте видела изумрудные воды пруда, поросшего кувшинками. Настоящая природная лагуна. Десятки похожих на чаши священных лотосов расцветили зеркальную поверхность. Небольшой, но прочный мост был здесь построен много лет назад. Его решетчатые перила обвивает синяя живокость[11], и длинные стебли с цветами свисают до самой воды.

А берега лагуны покрыты зарослями лантаны[12]. Ее розовые цветы так и влекут к себе роскошных бабочек всевозможных видов — кружевных, ширококрылы, пятнистых, радужных. Они порхают над мелкими цветами, усеявшими землю, создавая многоцветный калейдоскоп. В саду позади усадьбы можно встретить любое тропическое фруктовое дерево, известное человеку. Манго, папайи[13], бананы, локвы, гуавы, страстоцветы[14], разнообразные цитрусовые — лимоны, лаймы[15], мандарины, грейпфруты. Есть там даже рощица макадамий[16] — деревьев, завезенных в эти края предприимчивым гавайским бизнесменом и прижившихся в Квинсленде.

— Люблю эти места, — призналась Бронте. — Они для меня что-то вроде святилища.

Стивен взглянул на нее, читая нечто знакомое в ее задумчивых глазах.

— Всем нам бывает необходимо святилище. Иногда приходится бежать туда от этого мира.

Настроение Бронте тотчас же упало.

— Вы намекаете на то, что Гилли убежала от мира?

— Я больше думал о вас.

— Не улавливаю вашу мысль.

— Не надо разговаривать со мной так сердито, — отозвался Стивен. — Просто меня поразило, что у вас появились мысли об убежище.

— Я смотрю на это скорее как на обитель чистоты и простоты — в духе дзэн-буддизма[17].

Бронте резко отвернулась.

— Для этого вы еще слишком молоды, — сказал ей Стивен. — Одиночество — это иногда замечательно, но уединенная жизнь связана с известными трудностями.

— Я буду иметь в виду.

Машина выехала по подъездной дороге к трехструйному фонтану, стоящему на опорах, выполненных в виде четырех лебедей. Фонтан не работал уже много лет, но сейчас он забил вновь.

— Это вас мы должны благодарить за генеральную уборку?

В голосе Бронте не чувствовалось благодарности; скорее ей было совестно. Но она намеревалась держаться на высоте положения.

— Я лучше себя чувствую, когда время от времени имею возможность сделать что-нибудь хорошее, — отозвался Стивен. — Я вам уже сказал, я в дружбе с Гилли. Она очень энергична, но ведь ей семьдесят шесть лет.

Он расставляет ей ловушку?

— Нет нужды мне об этом напоминать. Она вам заплатила?

Он буквально пронзил ее взглядом.

— Я же сказал вам: это было доброй услугой.

— То есть частью большого проекта.

Ремонт должен был занять не одну неделю, а то и не один месяц.

— Думаете? Что ж, я с этим справлюсь. Ну что, выбираться будем? Вы идете вперед, я за вами.

Он уже командует. Открывая дверцу, Бронте резко обернулась.

— Вы войдете в дом?

— Да не бойтесь вы, — поддразнил ее Стивен. — Я ненадолго. У меня в багажнике кое-какие продукты для Гилли. Замороженные продукты нужно убрать в холодильник. Разве я вам об этом не говорил?

— Боюсь, я как-то не обратила внимания, — высокомерно бросила Бронте.

Она уже стояла возле машины, стараясь справиться с очередным приступом боли, вызванным новым соприкосновением с гравием. Она подняла глаза, осматривая дом. Окрашенный в белые и зеленые цвета деревянный дом. Оно и понятно: он строился для большой и влиятельной семьи, в которой не чурались развлечений. В последние годы содержание владения стало чудовищным бременем для Гилли, хотя она скорее согласилась бы умереть, чем признать этот факт. Дом был размещен на глубоко врытых в землю стойках высотой в несколько футов, что спасало его от нашествия муравьев. Со времени своего детства Бронте помнила, что нелегко было разобраться, где заканчиваются джунгли и начинается собственно территория плантации. А сейчас старый колониальный дом предстал перед ней во всем своем романтическом очаровании.

По обе стороны главного входа фасад украшали низко посаженые окна, расположенные симметрично относительно коньков рифленой железной крыши. Веранды были окружены тонкими белыми резными железными решетками, которые в течение многих лет до самого верха были покрыты буйно разросшимися вьюнами. Было очевидно, что дом недавно перекрасили и восстановили его первоначальный ярко-белый цвет. Зеленая окраска железной крыши гармонировала с окраской жалюзи, прикрывающих стеклянные двери на веранды.

— Это, конечно, ваша работа?

Бронте посмотрела через плечо на Человека Действия, который уже разгружал машину.

— Вам нравится?

— Это потрясающе, — прошептала она. — Вы или величайший филантроп, или вами движут какие-то тайные соображения.

— Думайте, Бронте, что хотите.

Стивен пожал плечами так, как если бы ее мнение его совершенно не интересовало.

Владение само по себе было живописным, но его местоположение делало его воистину уникальным. На дальнем краю земли Макалистеров открывался роскошный вид на изумрудную вершину вулкана; на ее конической поверхности выделялся причудливой формы бугор. Вулкан стоял над домом, словно страж. Пик был невысок, не выше четырехсот футов, но на фоне ослепительно голубого неба смотрелся изумительно.