Страсти в сентябре - [14]

— Это истерика? Я занят, дорогая. Еще вопросы есть?

— Да. Твоя жена уехала к себе на родину, я же знаю, а ты… Почему, Боря… Борис Евгеньевич?

— Потому, что я занят. Кстати, пожалуйста, не суй нос в мои семейные дела, очень прошу.

— А ты в мои личные дела ничего не суешь, да? — Снежана всхлипнула, размазывая черные от туши слезы по щекам. — Ты говорил мне… са-ам го-о-о-вори-и-ил!..

— Что я тебе говорил?

Это его спокойствие, холодный, жесткий взгляд были пострашнее крика или даже пощечины.

— Что я красивая, что ты-ы… говорил!

— Да, говорил. Разве я теперь утверждаю, что это не так?

— Утверждаешь! Всем поведением своим.

— Пожалуйста, успокойся, приведи себя в порядок и возвращайся на рабочее место. Разберусь с делами, мы решим наши проблемы без истерик.

— Но, Боря… я переживаю…

— Что-то непонятно?

Он оторвал пальцы от клавиатуры компьютера, приподнял их над столом, сжал в кулаки. Наверное, хотел стукнуть по столу, но показалось, может и ударить, прямо кулаком. Такой злой был у него взгляд. Снежана вскочила со стула, бросилась к двери, запоздало понимая, что секретарша заметит ее влажное лицо и, уж конечно, все в офисе узнают, что босс охладел к ней. А народ острый на язычки, начнут перемывать косточки ей да хихикать, глядя вслед. Как заискивали прежде, надеясь через нее решить свои проблемы, так и возненавидят теперь! Вот же дура, не выдержала, сорвалась…

Да сколько ж можно терпеть?!

Барсуков встал из-за стола, подошел к двери, поплотнее прикрыл ее и вернулся в свое кожаное кресло. Включил монитор, мрачно усмехаясь, уставился на него. Экран высветил компьютерную игру, в которой он (без звука) «мочил» страшных монстров.

Они застыли в предсмертных судорогах, ибо успел нажать на «паузу», когда дверь открылась.

Он ждал звонка жены, как они там с Самантой устроились, все ли нормально у тестя с тещей. Знал, что доехали без приключений, последний раз звонил, когда они уже ехали по станице.

Потом решил не мешать их свиданию, но втайне надеялся, что Валя позвонит, даст трубку старикам, и он скажет, как уважает их, как любит свою жену. Про деньги ненароком намекнет: мол, хочу, чтобы все у вас было, чтобы жили, не зная забот.

Нет, не позвонила. Ждал до часу ночи, дома сидел, один!

Идиотизм, иначе и не скажешь! Была жена как жена, все, что хотела, тут же получала. Он тоже, и не только от нее, получал. Вроде бы все оставались довольны своим положением. И вдруг — бац! Ей ничего не нужно от него, и ему никого не нужно… кроме нее.

В какой-то момент даже страшновато стало. Ну а как себя может ощущать мужик, если к его услугам с десяток красавиц, выбирай любую, а то сразу нескольких и наслаждайся жизнью, да не хочется? Хотя… все эти красавицы были вроде теплой булки с отрубями, когда надоедают изысканные ресторанные блюда. А когда понял, что в ресторан его могут и не пустить больше, придется питаться только булками с отрубями, пусть и свежими, даже смотреть на них противно стало. Сейчас.

Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сделать правильный выбор. Он его сделал, но… не слишком ли поздно? Она взяла деньги, согласилась на все его условия, но уехала холодная, неприступная…

Черт побери, уже одиннадцать, могла бы хоть сегодня позвонить! Ну не она, так Саманта, он же проинструктировал ее, чтобы звонила два раза в день!

Нет, все молчат, как воды в рот набрали. А самому звонить не хотелось. Ну ладно, подождет еще немного…

Барсуков выключил «паузу» и с яростью принялся добивать компьютерных монстров. Ничего другого он в это время делать не мог. И не хотел.

— О-ох, я так классно спала… — сонно пробормотала Саманта. — Слушай, мне тут жутко нравится и спится прямо как на курорте.

— Уже половина одиннадцатого, соня, — сказала Валентина. — Пора вставать.

— Правда? Что ж ты меня раньше не разбудила, Валь?

— А куда нам спешить? Отдыхаем. Рукомойник во дворе, папа налил теплой воды, зубную пасту и наши щетки я оставила там, на полочке. Можешь спокойно умываться, зубы чистить, а потом — завтрак. Твое полотенце там висит, на заборе.

— Слушаюсь, моя госпожа! — воскликнула Саманта.

Она спала в трусах и просторной футболке, в них и выскочила во двор. Минут пять посвятила энергичной зарядке, а потом сбросила футболку, принялась чистить зубы. Из дома вышел отец Валентины, спросил:

— Все нормально, Саманта? Извини, у нас тут по-простому, не как в городе…

— Нормально, Илья Петрович! — радостно сказала Саманта, поворачиваясь к старику.

— Ох… извини… — Он попятился к двери, резко повернулся и побежал в дом.

Саманта пожала плечами, посмотрела на свои голые груди — не очень-то они сексуальные, да она и не стремилась иметь бюст, как у Памелы Андерсен. И чего это он так испугался?

Она почистила зубы, умылась теплой водой, облилась ею, жалея, что она теплая, потом растерлась махровым полотенцем, надела футболку и побежала в гостиную. Там переоделась во все сухое и чистое — белье, джинсы, футболка, кожаная куртка. И пошла искать хозяев. В доме их не было, вышла во двор, а там ее ждала Валентина.

— Давай в кухню, — позвала она.

В кухне уже был накрыт стол — салат из помидоров, сковородка с яичницей (не меньше десятка яиц было затрачено на нее), миска с кусками жареной курицы. Приятно было видеть, что никто из хозяев не прикоснулся к еде до ее появления.