Страсти по революции: Нравы в российской историографии в век информации - [89]
«Четыре или пять тысячелетий над предгорьями Двуречья сияло солнце Золотого Века, и пахарь мирно трудился на своей ниве под пение жаворонка. Но в конце концов пришло время невзгод: земледельческие деревни разрослись, и поля уже не могли прокормить крестьян; начались распри из-за земли, и проигравшие были вынуждены уходить куда глаза глядят, на болотистую равнину». Мирный счастливый труд под сияющим солнцем и под пение жаворонка в течение четырех или пяти тысячелетий — это очередная фантазия.
«Появление Частной Собственности открыло дорогу к великим переменам в жизни людей. Родовая община распалась на семьи, и семьи отгородились друг от друга глухими заборами. На смену прежней общности жен и свободной любви пришла суровая семейная мораль. После изобретения плуга семью кормил пахарь-мужчина, поэтому он стал хозяином и господином; женщина постепенно превратилась в служанку и собственность. В одних семьях детей было мало, в других — много, и после разделов отцовской земли участки получались неодинаковыми. В общине появились бедные и богатые. Бедняки не могли кормиться со своих крохотных наделов, они брали зерно в долг у богатых соседей — так появилось ростовщичество. Несостоятельные должники, в конце концов, продавали свою землю заимодавцам и искали пропитания как могли. Многие из них шли работать в храм; храмовые земли теперь возделывались рабочими отрядами из обедневших общинников и чужаков-пришельцев. Некоторые арендовали землю у зажиточных соседей, другие пытались прокормиться ремеслом, становились гончарами или ткачами. В селах появились ремесленные кварталы и рынки, где ремесленники обменивали свои товары на хлеб. Разросшиеся поселки превращались в многолюдные города — и вместе с этим превращением менялся облик эпохи. На смену тихим деревням Золотого Века приходил новый мир — мир городов, в котором соседствовали богатство и бедность, добро и зло, ненависть и любовь. Философы XX века назовут этот мир буржуазным обществом».
Убрав стилистические «красоты», получим в сухом остатке. На смену охоте пришло земледелие, что принесло ужасные последствия — появились заборы и частная собственность; суровая семейная мораль заменила общность жен и свободную любовь; пахарь стал хозяином и господином над женщиной, превратив ее в свою служанку и собственность; по причине разной плодовитости женщин появились бедные и богатые.
Разорившиеся крестьяне создали новый буржуазный мир — мир городов, где соседствовали богатство и бедность, добро и зло, ненависть и любовь. Как все просто, но неясно и, главное, не соответствует научной картине развития общества. Например, земледелие долгое время сочеталось с общественной, в России с общинной, собственностью; города создали отнюдь не разорившиеся крестьяне.
«Время и борьба формировали нравы Железного Века. Сжатие и голод преобразили уютный мир буржуазного общества, на смену тихому накопительству пришла яростная борьба за существование. В Каменном Веке люди объединялись для борьбы — в Железном Веке они сражались за жизнь в одиночку, и потерпевшие поражение умирали от голода рядом с дворцами победителей. В богатых домах было множество рабов и наложниц, и в то время как умирающие лежали на дорогах, из-за глухих стен раздавались звуки музыки: там пировали и веселились. Обнаженные девушки танцевали среди яств и бьющих вином фонтанов». Переход каменного века в бронзовый, а бронзового в железный век изображен настолько искаженно, что и комментировать нечего.
«Буржуазные кварталы Урука дышали благополучием; здесь были сады, пиршественные залы и школы, где учились дети. Буржуазное общество создало искусство, науки и письменность. Буржуазия шумерских городов владела обширными землями, занималась ростовщичеством и торговлей».
«Абсолютная власть царя, государственное регулирование, социальное обеспечение и вместе с тем всеобщая бедность — все эти хорошо знакомые нам черты говорят, что основанная Саргоном Великим Империя была социалистической империей. Никакое другое государство не могло существовать в условиях постоянного голода и войн: голод и войны порождают военную диктатуру и карточную систему. Сжатие, голод и войны всегда порождали социалистические монархии, буржуазная демократия могла существовать лишь во времена сытости. <…> В III тысячелетии на Ближний Восток пришел голод — и история Востока стала историей социалистических монархий».
Здесь каждая фраза — перл. Что стоит утверждение о существовании уютного буржуазного общества в древнем городе-государстве шумеров в Южной Месопотамии в III тысячелетии до новой эры или об установлении социалистических монархий в III тысячелетии до новой эры на Ближнем Востоке с приходом туда голода (как будто до этого времени люди всегда были сытыми)?!
